EM-ENGLAND

© Автор: Евсеев В.А.

Первая половина XVI в. - период застоя экономической жизни старых корпоративных центров Восточного Йоркшира (Ист-Райдинга) и прекращения прироста их населения. Увеличение числа жителей стало наблюдаться в Йорке только после 1570 г. и продолжалось до середины XVII в., когда демографический рост был прерван Гражданской войной[1]. Для средних веков характерна высокая смертность населения, особенно детей и бедняков. В мелких городах и селах смертность была ниже, в крупных же центрах она даже превышала рождаемость. Поэтому их рост шёл в основном за счёт иммиграции. На повышение смертности влияли эпидемии, голод во время неурожайных годов и другие стихийные бедствия. Такие критические годы повышения смертности, по мнению П.Кларка и П.Слэка, были одним из самых важных факторов, которые сделали иммиграцию необходимой составной частью городской демографии, а быстро меняющееся население — отличительной чертой городской жизни, особенно среди бедных. По мнению этих авторов, очень трудно объяснить, почему было так много иммигрантов из деревень в город. Они считают, что, с одной стороны, играла роль общая притягательность городской жизни с перспективой работы, богатства, благотворительности. С другой стороны, всяческий нажим в сельской местности поощрял мобилизацию населения[2]. Кларк и Слэк отмечают три вида миграции в город: 1) “улучшающая” миграция (процветающие торговцы, ремесленники и ученики из ближайшей округи) на короткие расстояния; 2) основная миграция из дальних районов (бедняки - жертвы “перенаселённой” деревни); 3) переселение иностранцев, которое имело черты 1 и 2 вида миграции[3].

Как мы видим, П.Кларк и П.Слэк не смогли достаточно убедительно раскрыть причины огромной миграции нищих и бродяг в Англии XVII в. Они говорят лишь о “перенаселении” деревни и каком-то “давлении” в деревнях, но не раскрывают внутренних причин миграции, а в первую очередь социально-экономических — огораживаний, Реформации и т.п.[4]

П.Кларк и П.Слэк не учли экономические и социальные сдвиги, происшедшие в стране и породившие демографические проблемы XVI в.

Наибольший рост населения Йорка в средние века приходился на конец XIV - начало XV в., когда в нём проживало около 12 тысяч человек.[5] Эти цифры отражали его торговое и ремесленное процветание. Йорк являлся религиозным центром Севера Англии, резиденцией архиепископа Йоркского и политической столицей этой части страны. С 1537 г. в Йорке находился Совет Севера – крупный административный орган, созданный еще Ричардом III и ликвидированный в 1641 г. «Долгим парламентом». 

К началу XVI в. в связи с упадком ремесла и торговли в Йорке, его население сократилось на 4 тысячи человек, т.е. в нём насчитывалось в это время 8 тысяч жителей. Упадок населения города отразился и в тюдоровском законодательстве. В 1547 г. при Эдуарде VI был издан статут об объединении церковных приходов в Йорке[6].

В нём говорилось, что ранее в Йорке было много церковных приходов и они были хорошо заселены, но сейчас сбор десятины с богатых купцов и жителей сократился из-за упадка торговли, падения доходов и прибылей с церковных бенефициев, разрушений и депопуляции города. Доход с церковных бенефициев не превышал 26 шиллингов 8 пенсов в год, но на эту сумму невозможно обеспечить приходского священника и других церковнослужителей. Поэтому постановляется, что мэр, писец и 6 мировых судей города могут объединять приходы для лучшего использования, но так, чтобы годовой доход священника не превышал 20 фунтов. В результате этого статута в Йорке были объединены 17 бедных и обезлюдевших приходов из 48. Со второй половины XVI в. население Йорка стало расти, хотя и не так быстро, как в других крупных городах, но это, в конечном счёте, также отражало некоторый рост его экономики и политической значимости как столицы Севера. В начале XVII в. его население составляло 11 тысяч человек и лишь к концу века достигло своего прежнего уровня — 12 тысяч жителей. Население другого корпоративного города Ист-Райдинга – Беверли, по видимому мало изменялось в позднее средневековье и по нашим подсчётам в XVI в. в городе проживало около 3000 человек[7].

Имущественное положение горожан Йорка в начале XVI в. можно определить по данным о сборе налогов (субсидий) в 1523 — 1525 г. В основании пирамиды городского населения стояли те, кто был исключен из списков по сбору субсидий из-за бедности, т.к. у них не было ни имущества, ни денег на сумму в 1 фунт. В Йорке в 1523 — 1525 г. 20 % населения было исключено из налоговых списков по бедности, в то же время в других крупных промышленных городах бедняков было гораздо больше — в Норидже — 62 %, в Колчестере — 52 %, в Эксетере — более 1/3[8]. Следующей за бедняками группой были рабочие, получающие заработную плату и имевшие на 1 фунт или чуть больше товаров или денег. В крупных городах их было более 1/3 и эти две группы (бедняки и рабочие) вместе составляли более 2/3 городского населения, жившего ниже уровня бедности или чуть выше его. Следующей над ними группой были независимые ремесленники, купцы, которые имели собственность и относительный комфорт. Они составляли примерно 1/3 населения города. На вершине пирамиды была элита, чье богатство превышало 40 фунтов в товарах и деньгах. Их было 4 - 6 % населения в таких городах как Норидж, Эксетер, Лестер и им принадлежало почти 2/3 всего облагаемого налогом города[9]. Пропасть между богатыми и бедными была очевидна, особенно в крупных городах, ибо в мелких богатство было более равно распределено. Сбор налога в 1660 г. говорит о том, что по сравнению с началом XVI в. социальная пирамида мало изменилась: около 2 % городского населения составляла элита, примерно 1/4 — средний класс и более 2/3 горожан бедняки и рабочие[10]. Как мы видим, лишь увеличилась пропасть между богатыми и бедными. Поляризация происходила и в образе жизни. Процветающие богатые приходы перестраивались. Респектабельные горожане всё больше стремились жить так, как джентри. Чтобы более наглядно показать распределение богатства в позднесредневековом Йорке, рассмотрим таблицу Йоркских завещаний. При этом заметим, что завещали лишь те, у кого было что завещать, а 20 % жителей Йорка вообще нечего было завещать.

Всего было рассмотрено 21 завещание и почти 2/3 из них принадлежало купцам и ремесленникам. Наиболее богатые завещания были у купцов и высших клириков, а самые бедные у ремесленников и вдов. Например, один из богатейших купцов Йорка, который был мэром и шерифом города, Джон Кар, завещал только деньгами 150 фунтов, в то же время зажиточный златокузнец

Джон Колейн завещал деньгами всего 2 фунта 8 шиллингов 1 пенс[12]. Ремесленник более низкого ранга, литейщик Вильям Винтер, завещал всего лишь 8 пенсов церкви и свои инструменты слугам-подмастерьям[13]. Не было равенства и среди церковников — если высшие священнослужители, например, каноник и субдекан Йорка, завещали только деньгами соответственно 44 фунта 14 шиллингов 4 пенса и 62 фунта 16 шиллингов, то простой приходской священник завещал всего лишь 6 шиллингов 8 пенсов[14]. Разница огромная. В XVII в. наблюдается такая же картина.

В корпоративных городах только статус фримена давал политические права и право заниматься ремеслом и торговлей. Процентное отношение фрименов и остального населения было разным от города к городу. Примерно половина взрослого мужского населения тюдоровского Йорка и Нориджа были фрименами, а в среднем от 1/3 до 1/2 взрослого мужского населения[15]. Среди фрименов были сильны различия в статусе и дифференциация по степени богатства.

Среди гильдий и компаний была своя элита, например, 12 больших ливрейных компаний в Лондоне, а в Йорке 13 больших цехов, которые имели по 2 члена в городском совете, и 15 малых цехов, имевших по 1 члену. Обычно торговые гильдии имели больший престиж, чем ремесленные. В XVI - XVII вв. ремесленные гильдии часто теряли единство в городском совете, т.к. экономические интересы их были слишком различны. Личный состав городской элиты постоянно изменялся из-за смерти наследников или упадка в делах, особенно торговых, где всё было очень неустойчиво. Обычно процветающие городские семьи в XVI - XVII вв. оставались в городах в течение 3-х поколений. Богатые семьи, чтобы сохранить своё состояние, старались вкладывать деньги в более верные дела. Поэтому в XVI и первой половине XVII века они покупали земли. Деньги шли из города в сельскую местность. Существовала тесная взаимосвязь между социальной элитой города и села (через родственников, торговлю и ученичество). К 1600 г. джентри становятся всё более влиятельными в социальной жизни города. Эти связи усилились в XVII в.: во-первых, благодаря социальному признанию городских правителей, которые сами получали титул “джентльмена”, во-вторых, в силу растущего влияния интеллигенции, стремящейся жить подобно джентри, в-третьих, благодаря переселению джентри в город в конце XVII в.

С другой стороны, каналы, по которым можно было попасть в торговую элиту, например, в компанию купцов-авантюристов, стали в XVI в. очень узкими, в результате чего социальный престиж торговых занятий значительно возрос[16].

Имущественная состоятельность купцов Йорка, общая значительная численность их в городе, связи с внешним миром, соседними городами, Лондоном, позволили купеческой олигархии занимать ведущее политическое положение и удерживать в своих руках городское самоуправление Йорка. В результате за два с половиной века (1350 - 1600 гг., 250 сроков) должность мэра мерсеры занимали 36 раз, а купцы — 107 раз, т.е. более чем в два раза чаще представителей всех остальных специальностей и гильдий города. Все без исключения правители компании купцов-авантю­ристов, а их за 170 лет (1430 - 1600) сменилось 70 человек, занимали должность мэра, шерифа или казначея, либо все 3 в разное время, многие не один раз[17].  Таким образом, соотношение между купцами и ремесленниками на должности мэра было 1,1:1, а среди шерифов города соотношение было 1:2, т.е. ремесленников было больше[18]. Должность казначеев становится убыточной, поскольку они часто были вынуждены покрывать дефицит городского бюджета из собственных карманов. Отсюда падает интерес к этой должности, особенно среди состоятельных людей. Расходы, связанные с несением городских должностей также явились одной из причин усиления олигархии, ибо дорогая и неоплачиваемая общественная служба не могла держаться на мелких торговцах и ремесленниках, но только на богатой торгово-ремесленной элите города.

Это положение ещё раз подтверждается тем фактом, что в городском совете Йорка преобладали купцы. Особенно много было их, как видно из таблицы 2 в Совете “12-ти”: в 4 раза больше, чем ремесленников. Если в предшествующие столетия среди представителей различных городских профессий не чувствуется выделения какой-либо группы, кроме купцов, которая более или менее регулярно поставляла кандидатов в мэры, то со второй половины XVI в. такая соперничающая с купцами, хотя и очень слабая группа намечается. Это содержатели гостиниц (innholders) с 1550 по 1600 г. 15 мэрам купцам противостояли 6 мэров - хозяев гостиниц[19].

Таблица 2.

Профессиональная принадлежность членов Советов “12-ти” и “24-х” г. Йорка
в 1454 - 1508 гг.[20]

Политическая жизнь городов была определена королевскими хартиями, которые давали им привилегии независимого существования. Хартии определяли структуру городского управления. С одной стороны, размеры городской элиты и её власти над горожанами, с другой — отношения между городом и внешними властями, местными и национальными. Городские власти пытались добыть новые хартии или подтвердить старые[21]. Хартия была своеобразным договором между короной, которая хотела сосредоточить управление городом в руках небольшой и богатой группы людей, ответственной перед ней городской элитой. При Тюдорах и Стюартах корона была заинтересована в существовании олигархии. В XVI в. Общие советы городов теряют свой контроль над кликой олигархов-олдерменов, связанных между собой родственными узами, а к концу века и состав самих советов становится всё более узким[22]. В XVI в. была нужна сильная гражданская администрация, которая могла бы управлять городом повседневно и непосредственно, без дебатов корпоративного совета. Таким повседневным органом стала коллегия олдерменов. Администрация Йорка находилась в руках мэра, олдерменов и совета “24-х”, ибо в городе был ещё один совет — “48-ми”. При Елизавете I на собраниях в Йорке обычно присутствовала половина совета “24-х” и примерно столько же олдерменов[23].

Городское управление в Беверли, как и в Йорке тоже было олигархическим. Во главе его управления в XV в. и в первой половине XVI в. стояли 12 правителей. В 1573 г. Беверли вышел из ведения архиепископа Йоркского. В этом году он получил статус инкорпорации и во главе его управления стал мэр. Правителю, а затем мэру помогал руководить городской жизнью совет из 24-х олдерменов, по количеству гильдий города. Выборы этой городской верхушки были многоступенчатыми, из очень узкого круга лиц и притом теми городскими чиновниками, которые уходили с этих должностей[24]. Власть в Беверли принадлежала небольшому числу богатых горожан.

В конце XVI в. гильдии очень жёстко регулировались городскими властями и в результате стали органами городского административного аппарата. В частности, законодательство о бедных вело к появлению новых приходских чиновников в Йорке и Беверли, которые находились под контролем олигархии[25].

В течение XVII в. в Йорке продолжала господствовать олигархия. С 1603 г. по 1701 г. был избран 101 мэр, из них 78 были торговцами; из 29 олдерменов, выбранных в 1603/44 гг. 18 тоже были купцами. В 1603 г. 6 купцов были олдерменами[26]. Олдермены избирались, как видим, из узкого торгово-промышленного круга. Кандидаты в олдермены были в основном из Совета “24-х” и из экс-шерифов. Из 167 шерифов, выбранных в 1603/85 гг., 81 были купцами[27].

Необходимо отметить ещё одну политическую особенность Йорка. Поскольку он был столицей целого региона, в нём находился в XVI в. Совет Севера — важнейший орган центральной власти. Между Советом Севера и городскими властями возник конфликт по поводу права верховной юрисдикции в Йорке. Участие горожан в восстании 1536/37 гг. (“Благодатное паломничество”) усилило власть Совета Севера. Мэр города стал его подчинённым в местных делах. В 1548 г. город пытался восстать против власти лорда-президента Совета Севера, но неудачно, ибо центральные власти (лорд-протектор Сомерсет) приказали городу подчиняться лорду-президенту[28]. Власть Совета Севера стала падать лишь после смерти графа Хантингтона (лорда-президента в 1572 - 1595 гг.). Вместе с тем, пребывание в городе этого учреждения дало возможность Йорку развивать торговлю и восстановить пришедшие в упадок к началу XVI в. ремесленные гильдии: присутствие многочисленных местных чиновников и тех, кто собирался на ежегодные сессии Совета, а также тысяч приезжих, способствовали развитию в Йорке торговли и промышленности, обслуживающей посетителей города. Выиграли при этом содержатели гостиниц, ремесленники по производству продуктов и одежды.[29]

Пауперы, как отмечают самые новейшие исследования по этой проблеме, были основной заботой муниципальных властей  и религиозных организаций в Англии  в эпоху средневековья и раннего Нового времени[30].. Появление в Англии тюдоровской эпохи огромной армии нищих и безработных учёные-историки трактуют по разному. В новейшей английской литературе причину этих явлений видят в быстром росте населения, происходившем в стране в этот период[31]. В современной отечественной историографии под влиянием идей К.Маркса, большее внимание уделялось социальным факторам — огораживаниям, роспуску феодальных дружин и т.п.[32]

Тюдоровское законодательство подразделяло пауперов на две категории: к первой относились признанные нищие — дети, старики, калеки, которые получили разрешение собирать милостыню, а ко второй — быстро увеличивавшееся количество работоспособных нищих, для которых предусматривались порка и тюремное заключение, как это предусматривалось тюдоровским законодательсвом[33].

Диссолюция монастырей и других религиозных учреждений увеличила число пауперов в городе и сократила масштаб благотворительной деятельности. Из семнадцати госпиталей и богаделен, которые были в Йорке в средние века, одиннадцать были превращены в заведения, имеющие другие цели, или исчезли ещё до Реформации, а из шести остальных после диссолюции осталось три учреждения подобного типа, при том одно из них превратили в школу, а два других были совсем незначительны — на шесть человек каждое[34]. Были попытки разрешить проблемы пауперов и до Елизаветинских законов о бедных. В 1515 г. власти Йорка велели старшинам четырех районов города определить настоящих бедняков, бродяг, безработных. В 1528 г. приходским констеблям было приказано составить список бедняков, распределить “знаки нищих” среди тех, кто имел право на милостыню, а остальных изгнать из города. В 1530 г. были назначены “смотрители” за бедными в каждом районе Йорка: они должны следить за нищими, чтобы среди них не было чужаков. В 1538 г. были составлены новые списки нищих города и определены места и дни, где они могут собирать милостыню. Так во время чумы 1550/51 гг. были определены размеры выдачи денег (от 10 до 4 шиллингов в неделю), в зависимости от сезона законным пауперам. В 1572 г. сборщик налога для бедных стал в Йорке официальным чиновником, как и по всей Англии[35]. В 60 -х - 70 - х гг. XVI в. развилась система специальных взносов в дополнение к налогу для бедных. Олдермены и другие чиновники города с 1566 г. были обязаны давать специальные взносы для бедных, а в 1569 г. и другие состоятельные прихожане вошли в число благотворителей. С 1567 г. Лорд-Президент Севера в течение 10 лет ежегодно давал на бедных 13 фунтов 6 шиллингов 8 пенсов, архиепископ Йорка — 20 фунтов, декан — 8 фунтов и т.п. В1576 г. в Йорке был образован работный дом в здании бывшей гильдии св. Георгия, а в 1567 г. открыта суконная мастерская для бедных в доме св. Антония и затем в здании св. Георгия. Оба здания принадлежали до Реформации религиозным гильдиям. В 1574 г. неквалифицированным беднякам была также найдена работа по обработке пеньки, льна и воска. В 1590 г. была создана вязальная школа для детей бедняков. Иногда городская корпорация Йорка покупала зерно и уголь для бедных, как это делалось в 1555 г.[36] Во второй половине XVI в. произошел переход от средневековых госпиталей и богаделен к современным работным домам и систематическому поселению пауперов в них. Теперь без разрешения мэра и старост никто не мог попасть в госпитали или богадельни.

В XVII в. количество бедных семей в Йорке было по-прежнему значительным. Число тех, кто получал финансовую помощь в течение века поднялось до 400 человек. Многие получали помощь продовольствием и одеждой. Среди получавших были женщины (половина и более в некоторых приходах) и много детей. Много внимания уделяла корпорация Йорка помощи бедным в годы чумы (1620/23, 1627/28, 1630, 1655). Смотрители в каждом приходе собирали налог для бедных и распределяли среди пауперов небольшими суммами от 1 до 2 шиллингов. Мэры и олдермены проверяли работу смотрителей. В начале XVII в. они устраивали в каждом районе ежегодно “Смотры бедных” и проводили ежемесячные собрания, на которых приходские чиновники давали отчёт о своей работе. Вот данные о количестве денег и пауперов, получавших вспомоществование в Йорке в течение XVII в.[37] (см. таб. 3):

Таблица 3.

Количество денег и пауперов, получавших вспомоществование в Йорке в XVII в.

Были попытки наказать незамужних матерей, а отцов обязывали поддерживать своих внебрачных детей. Чтобы обеспечить занятость работой бедных были восстановлены в Йорке XVII в. тюдоровские “работные дома”. Городские власти пытаются проводить обучение детей бедняков, на организованных ими мануфактурах. В 1620 г. муниципальные  власти Йорка вновь учреждают для бедных прядильно-ткацкую мануфактуру в здании св. Георгия, обеспечив её оборудованием и учителями. Но выжила только прядильня. Система обеспечения бедняков работой изменилась в 1627 г., когда корпорация Йорка организовала устройство складов, откуда смотрители смогли брать шерсть, лён и пеньку и раздавать их бедным семьям, чтобы те работали у себя дома, хотя обучение прядению детей происходило по-прежнему в работных домах. При этом эксперименте применяли организацию производства типа рассеянной мануфактуры, и доход от неё шёл в пользу городской корпорации. В 1630 г. опять было возобновлено для нищих и бродяг шерстоткачество в здании св. Георгия. Продолжал существовать центральный дополнительный фонд для бедных, образованный поборами с состоятельных горожан. Его важнейшей функцией было обеспечение регулярными или случайными суммами тех, кто исключен из приходских списков нищих. Во время гражданской войны эта активность по обеспечению бедных совершенно прекратилась. Судя по данным, приведенным выше, городские власти Йорка в XVII в. выделяли на одного нищего менее полшиллинга в неделю. О крайней мизерности этой суммы можно судить по тому факту, что обычный ремесленник, например строитель или текстильщик, получал в этот период такую же сумму, только за день. Хотя городские власти и утверждали, что они несут тяжелое финансовое бремя по поддержке бедняков, однако, на практике, суммы, выделяемые ими для распространения среди нищих, были крайне малы. Городские власти, не желая тратить деньги, разрешали проблему бедности с помощью “кровавых законов”, направленных против нищих и бродяг, и рассматривавших их как преступников. Используя эти законы, нищих изгоняли из города или помещали в работные дома, порядки в которых были хуже, чем в тюрьме. Здесь проявилась социальная сущность благотворительности купеческой олигархии, стоявшей у кормила власти в английских позднесредневековых городах. Этот вывод отсутствует в работах английских исследователей, хотя они подробно описывали действия властей различных английских городов по отношению к пауперам в XVI — XVII вв.[38]

Наличие небольшого круга богатых олигархов, правящих городом, и массы нищих, бесправных горожан, не могло не породить частых социальных конфликтов между ними в политической жизни города. Городские записи Беверли отмечают волнения горожан во второй половине XV в. во время выборов правителей. Как отмечают современники, эти выступления были направлены против олигархии и короля.[39] В начале XVI в. мелкие фримены и непривилегированные горожане выступали против огораживаний общинных полей и пастбищ в Ноттингеме и Йорке. В 1504 г. около 3000 горожан Йорка выступило во время выборов мэра против суровых ордонансов, изданных мэром и архиепископом Йорка. Они закрыли мэра и олдерменов в ратуше, заявив, что не уйдут до тех пор, пока мэр не подпишет выдвинутые ими требования и продержали их там всю ночь. Под давлением народных масс мэр вынужден был подписать их требования[40]. Общий Совет Йорка пытался защитить привилегии мелких ремесленников в противовес давлению олигархии. В 1547 г. Общий Совет потребовал восстановления общинных прав для некоторых групп населения, а в 1561 г. от его имени была подана петиция в парламент против огораживания общинных земель, которые использовались как пастбища фрименами. В 1564 г. Общий Совет города боролся за сокращение пошлин, накладываемых на приезжих купцов, торговавших продовольствием на рынках Йорка, так как из-за этого выросли цены на продукты[41]. Общий Совет зависел от ремесленных гильдий, которые диктовали ему свои условия. Наиболее широкое выступление народных масс Йорка и Беверли против олигархии произошло в 1536 г., во время восстания на Севере Англии, известного под названием “Благодатного паломничества”, когда йоркцы впустили повстанцев в город и присоединились к ним. Горожане Беверли тоже приняли участие в восстании, что, как и в Йорке, было продиктовано их борьбой против олигархии[42]. В Северном восстании 1569 г. горожане Йорка не приняли участия. В конце XVI в. почти во всех английских городах усилилась социальная борьба и выступления народных масс против правящей олигархии, в связи с голодом в неурожайные годы. Здесь финансовую и военную помощь городской олигархии оказала корона, вмешиваясь в городские дела.[43]

В заключение мы можем отметить, что Йорк и Беверли — старые корпоративные центры региона испытывали те же самые проблемы,  что и большая часть английских городов в XVI - XVII вв.

Социальные вопросы в эту эпоху стояли очень остро. На первом плане у муниципальных властей была проблема пауперизма, которая была порождена социально-экономическими сдвигами, происходившими во всей стране. Огораживания, засилье в городском управлении купеческой олигархии приводили к возникновению социального протеста со стороны рядовых горожан, которое проявлялось в различных формах – от открытых антиправительственных выступлений до подачи петиций в парламент.

[1] См.:Wrigley E.A. People cities and wealth. Oxford, 1987. P. 160.

[2] Clark P., Slack P.  English town in transition,1500-1700. L.,1976. P. 91.

[3] Ibid. P. 92.

[4] Маркс К. Капитал // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 744.

[5] A History of Yorkshire.A city of York. L., 1961. P.84.

[6]Statutes of the Realm of England. / Ed. by A.Luders, T.Tomlins. L., 1810 - 1828. Vol. 1 - 11.  Vol. 4.  Ed VI. Cap. 9

[7] Report on the manuscripts of the corporation of Beverley. L., 1900.. P. 106.

[8] Clark P.,Slack P. Op. cit. P. 112 - 114.

[9] Ibid. P. 112.

[10] Ibid. P. 113 - 114.

[11] Таблица составлена на основании данных “Testamenta Eboracensia”.A selection of wills from the registry at York. SSP. Vol. 53. Durham, 1868,

[12] “Testamenta Eboracensia”. SSP. Vol. 53. P. 26 - 30, 50 - 60.

[13] Ibid. P. 88 - 89.

[14] Ibid. P. 225 - 228, 244 - 245.

[15] Clark P., Slack P. Op. cit. P. 115.

[16]Ibid.  P. Op. cit. P. 119.

[17] Петрова С.П. К вопросу о происхождении и составе йоркской компании мерсеров и купцов-авантюристов // Вопросы всеобщей истории. Красноярск, 1973. Вып. 4; . С. 47.

[18] Петрова С.П. Социальный состав магистрата в XIX-XZVI вв.//Средневековый город.. Саратов, 1975. Вып.3. С. 103, 105.

[19]Там же.. С. 102.

[20] Там же. С. 106.

[21] См. статью С.Бонда и Н.Эванса, где подробно освещается этот вопрос: Bond S., Evans N. The process of granting charters to English borough, 1547 - 1649 // EHR. 1976. № 358. Vol. XCI.

[22] “Testamenta Eboracensia”. SSP. Vol. 53. P. 86, 121, 252.

[23] A History of Yorkshire. P. 139.

[24] Report on the manuscripts of the corporation of Beverley... P. 14, 75, 76, 83;; Beverley Town Documents. L., 1900.. P. 48 - 49, 76, 100, 106, 130.

[25] Report on the manuscripts of the corporation of Beverley... P. 173, 181, 182.

[26] A History of Yorkshire... P. 179.

[27] Ibid. P. 180.

[28] Ibid. P. 155.

[29] См. Евсеев В.А. Английский город в тюдоровскую эпоху: регионы и города. Иваново, 1995.  С. 40.

[30] Mcintosh M.K. Poor relief in England,1350-1600. Cambridge Univ. press. 2012. 368 p.

[31] См.: Thirsk J. Industries in the countryside // Essays in the economic and social history of Tudor and Stuart England. Cambridge, 1961. P. 70.

[32] Маркс К. Капитал. Т. 1. // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 744; Семёнов В.Ф. Пауперизм в Англии и законодательство Тюдоров по вопросу о пауперах // СВ. 1953. Вып. 4; Мещерякова Н.М. Основные черты генезиса капитализма. В промышленности Англии XVI- первой половины XVII века //Проблемы генезиса капитализма. М., 1978. С. 180.

[33] 22 H VIII. Cap. 12.

[34] A history of Yorkshire. P. 132.

[35] A history of Yorkshire. P. 133.

[36] Ibid. P. 134.

[37] A history of Yorkshire. P. 171.

[38] Clark P., Slack P. Op. cit. P. 121 - 122; Crises and order.in English towns,1500-1700. Ed. .by        P Clark. P.Slack. Toronto, 1972.. P.  164.

[39] Report on the manuscripts of the corporation of Beverley... P. 48.

[40] York Civic Records. Wakefield, 1943. Vol. 2. P. 192 - 193.

[41] A History of Yorkshire... P. 138.

[42] Ibid. P. 144.

[43] Clark P., Slack P. Op. cit. P. 133 - 134.