EM-ENGLAND

© Автор: Митрофанов В.П.

Одним из важных направлений социальной политики Тюдоров и Стюартов было решение проблемы пауперизма. С этой целью принимались законы о бедных, известные в нашей историографии, как “кровавые законы”, а в английской историографии как “законы о бедных”, которые не раз были предметом исследования отечественных и английских историков1. Хотя тема пауперизма в позднесредневековой Англии иногда вновь затрагивается отдельными исследователями, но в полной мере она, на наш взгляд, ещё не исследована2.

Автор данной работы, разумеется, не претендует на всестороннее освещение данной проблемы. Это задача более значительной по объему работы. Ставится лишь скромная цель – проанализировать некоторые локальные источники по отдельным графствам, которые до сих пор слабо исследованы в историографии с тем, чтобы попытаться проследить решение проблемы пауперизма представителями местных властей и выяснить какие вопросы при этом возникали, как они решались.

Интересные сведения об этом мы находим в бумагах мирового судьи по Норфолку Натаниэля Бекона3. Так, в них издателем выделен целый раздел, посвященный рассмотрению дел о пауперах в этом графстве в начале XVII в. Под 1604 г. записан интересный случай из селения Элборо. Суть его состоит в том, что житель этого селения представил жалобу на очередную сессию суда о том, он, Генри Никкерсон, работал по найму в селении Сесмингем. Там во время работы он получил увечье и стал инвалидом. Это привело к тому, что по возвращению в свое селение он по сути дела из-за невозможности вновь работать превратился в паупера. И теперь его должны были фактически содержать как нищего его же односельчане. Однако местные власти не желали его содержать и изгнали из его родного селения, что было противозаконно. Тогда он и подал в суд на них. На суде они, очевидно не стали отрицать факт его изгнания, но попросили, чтобы церковноприходские старосты и смотрители за бедными селения Сесмингем, где он получил увечье во время работы, выплачивали бы им по 2 шил. еженедельно на содержание этого  немощного паупера до тех пор пока он будет проживать в селении Элборо.  Однако в результате вердикт суда был таков: власти Сесмингема должны выплачивать своим коллегам из Элборо на содержание этого паупера-инвалида по 2 шил. еженедельно в течение 10-ти недель, начиная с 1.05. 1604 г., а затем по 12 пенсов еженедельно4.

Таким образом, местные власти Элборо, после незаконной попытки изгнать своего же односельчанина-паупера, добились получения денежных средств на его содержание от сельских властей Сесмингема. Для этого паупера-инвалида такое решение было, безусловно, благом и он теперь мог хоть как-то существовать на эту своеобразную пенсию по инвалидности.  Однако на практике это означало, что власти Сесмингема должны были постоянно заботиться о сборе этой суммы денег для него. Будут ли они делать это? Видимо, все зависело от их личной добросовестности в выполнении вердикта суда.

Другое дело в отношении пауперов, зафиксированное в бумагах, связано с селением Эйсхелм. Там сосредоточилось большое количество пауперов, численностью в 300 человек.  В основном это больные, немощные старики, как писали в своей петиции представители местных властей5. Они заявляли, что не могут их всех обеспечить пособием для бедных. Сами же они не могут обеспечить себя пропитанием за пределами своего селения. Власти просили разрешения собрать всех этих немощных пауперов и поселить вместе в одном заброшенном доме, который используется местными жителями для “суеверных и небожеских забав”. Им было разрешено это сделать, но когда власти уже начали вкладывать деньги на подготовку этого дома под приют, то часть местной молодежи и содержатели пивных стали чинить им препятствия, имея также вид на это здание. Они обратились с просьбой к властям графства передать им этот дом под пивную и их просьбу удовлетворили. Но местные власти не теряли надежды приобрести этот дом под приют для немощных пауперов и посылали прошения по инстанциям. Чем закончился этот спор из источника неизвестно. Однако сам этот факт весьма показателен. Местные власти хотят как-то решить вопрос с обеспечением такого большого количества пауперов, а предприниматели-пивовары нацелены на получение прибыли от нового пивного заведения и их не интересует судьба этих пауперов6.

Другой случай, связанный с пауперизмом отмечен в бумагах мирового судьи 25.09. 1611 г. Суть его в том, что один смотритель за пауперами подал жалобу на другого из-за того, что одного из жителей его селения изгнали каким-то образом из собственного дома.  Смотритель приютил его, и он проживал у него примерно два с половиной месяца. В жалобе упоминаются имена двух церковноприходских старост (мистер Уайт и Т. Гардинер), которые как раз и изгнали из дома этого человека. В жалобе говорится и о том, что бедняки в этом селении не обеспечены жилищами7. Вполне вероятно, что “нехорошие” смотрители, изгнавшие паупера из его же дома, выполняли чью-то волю. Кому-то нужен был дом этого нищего. Второй же смотритель проявил гуманность по отношению к лишенному жилища пауперу.

Сохранилась также петиция, полученная Н. Беконом от некоего Дж. Плетена из селения Элборо. В ней тоже содержится жалоба на незаконное изгнание из жилища. Он пишет, что проживал в этом селении на протяжении 30 лет и “зарабатывал на хлеб честным трудом”, содержал себя и свою семью. Причем, проситель особо отмечает, что никогда не занимался попрошайничеством, т.е. не был паупером и “не досаждал этим своим односельчанам”. Но вот однажды его схватили представители местных властей, чьи имена он называет в своей петиции, и посадили в тюрьму, где продержали долгое время, лишили жилища. Затем его отпустили и предложили построить себе небольшую хижину, на что хотели дать ему 20 шил., но не дали. Этот Дж. Плетен пишет, что он стар и немощен и такова же его жена. Живут они в бедности и “мало что имеют”. Проситель напоминает, что согласно статуту, если его переселяют с его постоянного места жительства в другое, то должны переселять в “удобное место” этого селения8.

В общем, местные власти в лице церковноприходских старост и смотрителей за пауперами могли изгонять из домов немощных стариков, явно выполняя волю определенных состоятельных лиц своих приходов, которые хотели прибрать к рукам их дома и территории.

В другом документе, датированным 1603 г. говорится о недостатке сборов денег в пользу пауперов в селенья Гантор. По форме это письмо одного из представителей местных властей, некоего Джилиса Годфри, в котором он сообщает Н. Бекону о том, что, хотя все жители его селения уплатили свои взносы в пользу пауперов, но денег все равно не хватает. Общая сумма сборов на нужды пауперов должна составить 5 ф.ст. 16 шил. Собрано же 4 ф.ст. 9 шил. Недобор составил 26 шил. 8 пенсов.  В письме он указал, кто и сколько уплатил в пользу бедных. Оказывается, что выплата сборов на пауперов в этом селении варьировала от 2 пенсов до 16 шил 6 пенсов. Средства на пауперов уплатили всего 19 человек. Из них минимальные 2 пенса и максимальные 16 шил. 6 пенсов выплатили по одному человеку. Пять человек выплатили по 12 шил. Менее одного шил. выплатили 8 человек.  Четыре человека выплатили от одного до пяти шил. 6 пенсов. В письме отмечено, что собранных средств не хватило для содержания пауперов в течение всего года. Деньги закончились за несколько недель до нового года. Интересно, что этот сборщик налога в пользу бедных обложил жителей в соответствии с показанием одного из них же, а именно, некоего Эдмунда Мани. Последний также уплатил этот налог в размере 12 шил.  Таким образом, остальные жители, численность которых не называется, не платили налог в пользу бедных по причине своей бедности. К сожалению, в письме не называется количество пауперов в их селении. Можно лишь отметить, что собранных им средств в сумме 4 ф.ст. 9 шил. 6 пенсов могло хватить лишь на скромное содержание двух-трех пауперов9.

В бумагах Н. Бекона имеется еще один любопытный документ, который называется “разбирательство по смертности бродяг, выселенных во время критического состояния их здоровья”. Суть дела, зафиксированного в этом документе в том, что один из представителей местных властей селения Уорем, некий констебль Риплингем явился к мировому судье и попросил его разъяснить, что ему предпринимать в отношении одного мальчика-бродяги возрастом 10-12 лет, который был болен лихорадкой и находился в его селении.  Н.Бекон лишь напомнил ему известное положение закона о пауперах, согласно которому дети свыше 7 лет, если не проживают постоянно на одном месте, считаются бродягами и с ними следует поступать согласно статуту, т.е. наказывать за бродяжничество и отсылать в их родные места.  После получения такого формального разъяснения этот констебль взял этого больного мальчика и повез на своей телеге в его родное селение Бинхем, но ребенок по дороге умер. В Бинхеме этот констебль положил умершего к воротам дома местного констебля и уехал.  Бекон полагает, что он, т.е. констебль Риплингем поступил неправильно. Во-первых, потому что не сообщил ему о тяжелом состоянии больного мальчика и не выдал ему паспорт, который выдавался всем пауперам перед их выдворением и отсылкой к их месту жительства. И, во-вторых, обвинил его в отсутствии всякой человеческой жалости к больному ребенку. Этот констебль хотел лишь быстрее избавиться от него. Однако этот мальчик-паупер находился не где-то на улице, а в чьем-то доме, где он нашел приют. В принципе, этот констебль вполне мог бы его не трогать, а дать возможность выздороветь ему и тогда уже вручить паспорт, в котором обычно указывался срок, в течение которого он должен был добраться до своего места жительства.  Вполне возможно этот констебль, опасался, что больной мальчик-паупер может умереть, и хотел избавить себя от хлопот и расходов на похороны10.

В бумагах Н. Бекона имеется еще одно прошение к нему от жителей селения Холтон. В нем говорится о том, что некий Бартоломью Барнеби “очень бедный человек” хотел бы поселиться на территории их селения. Жители согласились и выделили ему небольшую площадь на одной из пустошей для строительства дома. Однако некий Джодж Даусон помешал ему строить там дом. Причина этого судя, по петиции, состояла в том, что Даусон, захватив самовольно 8 акров земли, примыкающей к этой пустоши, и построил на ней дом, вырубив там ряд деревьев и кустарник. Просители отметили, что он даже не является держателей земли в их селении и явно стремиться захватить всю пустошь, которая традиционно считалась общинной землей. Эту петицию подписало девять крестьян, и за них вдобавок просил знакомый Н. Бекона некий Николас Гарнис. Дело это было рассмотрено в суде, где заслушали обе стороны и отложили до следующей сессии.

Местные общинники явно хотели, что лучше на их земле поселиться паупер, чем потенциальный огораживатель11.

Таким образом, записи мирового судьи Н. Бекона по Норфолку свидетельствуют о том, что в Норфолке проблема пауперизма решалась по-разному. Вопросы, связанные с пауперами, возникали самые различные. Общее, очевидно, было то, что местные власти в лице церковноприходских старост и смотрителей за бедными должны были собирать денежные средства с населения для помощи бедным. Однако собирали не со всех, а только с более-менее состоятельных жителей. Суммы сборов, как видим, были небольшими. Собранных денег явно не хватало для содержания всех пауперов. Поэтому от каждого лишнего “рта” стремились избавиться. В число пауперов часто попадали просто немощные старики, которые даже имели постоянное место жительство.

Имеющиеся источники свидетельствуют о том, что и в других графствах проблема пауперизма была достаточно острой и ее стремились решить местные власти. Так, например, в Сомерсетшире она резко обострилась с 1550-х годов. Это связано со снижением сборов в пользу бедных12. Там церковноприходские старосты в 1552 г. расставили “ящики для бедняков”, в которые жители должны были добровольно опускать монеты.  Собранные таким образом средства церковноприходские старосты затем раздавали местным пауперам. Однако подобный способ сбора пожертвований в пользу бедных оказался недостаточно эффективным и известный статут 1572 г. установил обязательные сборы денег с населения в пользу бедных. Последующие законы о пауперах подтверждали этот способ сбора денег для пауперов.

В церковных приходах создавались приюты для немощных нищих. Нередко для этого использовались здания бывших церквей. Им выдавали разрешения на сбор милостыни (briefs), а на одежде они должны были иметь особую метку о том, что они действительно нищие.  Кроме того, власти стали выдавать особые лицензии отдельным лицам дающие им право надзора за пауперами. Так, например, для надзора за пауперами Сомерсетшира и Уилтшира такую лицензию впервые выдали некоему сэру Ричарду Пепину. Случалось, что разрешение на сбор милостыни пауперам одного прихода давали право собирать её в другом приходе, если выяснялось, что местные жители бедны и не в состоянии подавать милостыню своим беднякам. Так власти хоть как-то уравнивали бремя заботы о пауперах на жителей разных приходов графства.  В Сомерсетшире, суммы, собираемые в пользу бедных в восточных приходах и в западных, собирались отдельно, “как две казны”. Кроме того, отдельно собирали деньги в пользу солдат-инвалидов. Собранные средства распределялись среди пауперов по решению местных мировых судей, которые кроме этого еще и регулировали цены на продовольствие на местных рынках, каждые десять дней оглашали уровень заработной платы. Они же должны были следить и за тем, чтобы наказывали бродяг, определяли здоровых нищих на работу и т.п.. О наказаниях пауперов и преступников в этом графстве имеются сведения за 1596 г. Тогда там за грабежи, воровство и другие преступления, попадающие под категорию “фелони” привлекли 40 человек.  37-и пауперам было поставлено клеймо, 37 были выпороты, 183 были освобождены из заключения. Однако значительная часть бродяг стали по сути дела разбойниками. Поэтому местные крестьяне и фермеры вынуждены были содержать вооруженную охрану для своих полей, загонов для овец, пастбищ и лесов13.

Репрессивные методы борьбы с пауперизмом имели место во всех графствах. Так, особенно много пауперов было в Мидлсексе, ибо рядом столица – Лондон. Поэтому центральные власти постоянно требовали от властей графства изгонять пауперов и принимать различные иные меры в отношении их. О наказаниях бродяг и нищих в этом графстве сохранились лишь отрывочные сведения. Так, известно, что за 1572-1573 гг. в свитках местного суда отмечено 28 приговоров за бродяжничество, за 1574-1575 гг. – 35, а за десять месяцев периода 1589-1590 гг. – 71 приговор. В июле 1575 г. в одном церковном приходе задержали троих бродяг, которые, как оказалось, уже были ранее привлечены за бродяжничество, и у них на теле было соответствующее клеймо. После этого власти выполнении предписание закона – эти трое бродяг были повешены14.  В целом, можно заключить, что к суду в этом графстве привлекали не так уж много пауперов, учитывая, что в этом регионе их скапливалось тысячи. Смертных приговоров и вовсе выносилось мало.

Отметим, что наказание бродяг было неотъемлемой составной частью социальной политики государства в отношении пауперов. Однако, чтобы осуществлять этот репрессивный аспект тоже требовались определенные денежные средства. Так, например, в Беркшире, в Ридинге в 1626 г. на эти цели было потрачено 34 шил., из которых 4 шил. 6 пенсов были выплачены местному звонарю, который по совместительству осуществлял порку бродяг. Порке подвергали даже детей. Так, в том же Ридинге порке был подвергнут один мальчик за кражу больших карманных часов и избиение их владельца. В большинстве деревень и местечек этого графства были установлены особые места, где осуществлялась порка пауперов, как мужчин, так и женщин. В приходе Ганджефорд, где часто пороли бродяг плата тем, кто её осуществлял, составляла от 2 до 4 пенсов15. Наряду с репрессиями в отношении бродяг-пауперов в этом графстве, как и в других также устраивали приюты для нищих. Самый ранний из них был основан в приходе Нью Уидсорн в 1503 г.  Они затем открывались в период правления Генриха VIII и Эдуарда VI. Приютам властями выделялись определенные средства на содержание пауперов. Это было важно, поскольку от благотворительности средств поступало мало. Распределением средств могли заниматься церковноприходские старосты, мэры и олдермен городов, а иногда “наиболее состоятельные люди данного места”. Часто душеприказчики распределяли средства от выморочного имущества, но в основном все это контролировали мировые судьи. В начале XVII в. была введена должность “смотрителя” за бедными. Именно на них и церковноприходских старост в основном были возложены обязанности по сбору и распределению средств на содержание пауперов. Вообще в период правления Якова I в. в данном графстве наблюдается всплеск благотворительности. Это позволило местным властям организовать новые приюты и больницы для пауперов. Кроме того, часть собранных денег выделалась для устройства пауперов на работу или на обучение детей-пауперов какому-либо занятию. Так, например, в этом графстве какую-то часть мальчиков-пауперов обучали ведению торговли, просто обучали грамотности. Девочек обучали прядению. Для этого использовался работный дом в Ридинге. Интересно, что одним из самых известных благотворителей этого графства был архиепископ Лод. Он выделил деньги ученикам-мальчикам нескольких деревень. Наряду с этой известной персоной английской истории были и другие благотворители, выделявшие средства на нужды пауперов. Отмечены случаи, когда благотворители выделяли деньги на свадьбу пауперов, на содержание заключенных в местной тюрьме и даже для служанок16.

Имеется немало сведений о том, как решалась проблема пауперизма в Йоркшире. В этом графстве проблема пауперов то затихала, то обострялась. До 1583 г. там была специальная должность по контролю за нищими17. Всех нищих там собрали в трех приютах, где, однако, они обязаны были работать, прясть нити и веревки из конопли, заработок от чего был дополнением к их пособиям. Как известно, ещё парламентский акт от 1576 г. требовал от местных властей организовывать работные дома в каждом графстве. Однако в Йоркшире первый работный дом открыли лишь в 1586 г. В 1587 г. в связи с повсеместным голодом в королевстве количество пауперов в графстве значительно возросло и власти города Йорка даже переоборудовали один из приютов под работный дом, при котором устроили три места для наказания бродяг, не желавших работать в этот же год городские власти г. Йорка приняли собственные правила в отношении пауперов. Они стали делить их на три разряда. К первому относили всех пришлых пауперов. Они просто изгонялись из города. Ко второму – всех стариков, инвалидов и немощных. Им определили пособие по бедности в сумме 1,5 пенса в день. К третьему – относили всех трудоспособных. Власти брали на себя обязательство устроить их на работу. Каждый олдермен города в зависимости от своей “знатности” должен обеспечить работой от 1 до 4 местных трудоспособных нищих. Новшеством стало назначение от каждой улицы города двух-трех человек для наблюдения за пауперами, которые должны их или изгонять из города или же устраивать в работные дома. Кроме этого на каждой улице города учредили тайных осведомителей, которые должны были информировать власти обо всех жителях, которые предоставляют приют пауперам.

Власти запрещали собирать милостыню женам и детям наемных работников, ибо считалось, что их вполне обеспечат мужья, которым следовало лишь не пропивать свои заработки в пивных.

Очевидно, в самом городе Йорке власти наладили работу пауперов в работных домах. Более того, даже сами пауперы привлекались к созданию рабочих мест. Так, в 1590 г. некоему бедняку Роберту Холлу из городской казны выделили 5 шил. для закупки шелка, из которого предполагали производить некоторые изделия. Он же взялся за обучение вязанию детей местных бедняков. С целью обучения детей по инициативе мэра города в соседний город Линкольн направили специального человека, которому выдали из городской казны 10 ф.ст. для закупки там шерсти. Некий Френсис Ньюби занимался обучением детей-пауперов вязанию. Фактически он создал настоящую школу вязания в городе. За это от властей города он получил 10 шил. в качестве награды. В созданной им школе (мастерской) было задействовано 3 учителя-мастера. Сам Ф. Ньюби получал квартальную зарплату в сумме 16 шил. 8 пенсов.  В тоже время власти не тратили каких-либо средств на обустройство этой школы-мастерской. Она находилась в холодном и сыром помещении.

Видимо в городе не было особых проблем со сбором налогов в пользу бедных. Так, например, в 1593 г. городские власти вызвали к себе 11 горожан и предложили им заплатить этот налог, что они и сделали без разговоров. Однако случалось, что некоторые горожане отказывались платить. Так, например, некий Томас Мейсон настойчиво отказывался заплатить свою долю в сумме 7 шил. 1 пенс. За это ему грозили арестом до тех пор, пока он не заплатит эти деньги в пользу пауперов.

Случись и некоторые отклонения. Так в плане выплат пособия власти города предоставили целых 30 шил. некоему немецкому студенту, “который был братом “германского принца”. Эта материальная помощь ему была выделена властями города в связи с тем, что его по прибытию в Англии ограбили. Подобным образом оказали материальную помощь некому греку Мартину Ласкарису, которого усилиями многих знатных европейцев вызволили из турецкой тюрьмы, после чего он эмигрировал в Англию.

Сложнее со сбором средств в пользу пауперов обстояло в середине 1590- х годов, когда в стране был сильнейший голод. Церковноприходские старосты сообщали епископам обо всех, кто отказывался платить в пользу бедных. Последние соответственно сообщали об этом архиепископам, а те соответственно отсылали такие списки в Тайный совет. Таким образом, в Лондоне могли иметь достаточно полную информацию на этот счет и соответственно принимать определенные меры уже на государственном уровне.

В эти сложные годы в Йоркшире и, в особенности, в самом городе Йорке в большей мере все же полагались на расширение занятости пауперов, нежели просто выплату пособий по бедности.  Так власти заключили соглашение с одним джентльменом об организации им производства фланели и торговли ею в течение 10 лет. За это он обязывался давать работу не менее пяти пауперам с выплатой зарплаты по 17 пенсов в неделю за каждый фунт пряжи и выплату в казну города 4 ф. ст. в год. Кроме того, ему выделялось для этого производства помещение и власти обязывались освободить его от пошлин.

Организованная ранее школа по обучению вязанию детей пауперов, очевидно, находилась в эти годы в плохом состоянии. Мэр и олдермены пытались что-то делать, но особых успехов не наблюдалось.

Когда в 1597 г. парламент принял “Акт о наказании бродяг и здоровых нищих”, то власти г. Йорка ничего не предпринимали вплоть до 1600 г. по выполнению этого закона. Лишь в этом году был открыт еще один работный дом, снабженный мельницей. В плане репрессивных мер, которые предписывалось применять к бродягам, власти лишь заготовили четверо кандалов и два ошейника.

Тем не менее, работные дома все же пополнялись пауперами. После того, как бродяг, мужчин и женщин доставляли в них их, прежде всего, подвергались порке. Затем их заставляли работать. Если же они не желали работать, то наказание поркой неоднократно повторялось до тех пор, пока они не начинали работать. Питание для тех, кто не работал, ограничивалось лишь хлебом и водой. Пауперы, которые работали, но были неумелыми в данном ремесле, получали “грубый хлеб и немного эля”. Пауперы, которые работали и были “умелыми”, т.е. знали данное ремесло и добросовестно работали, то получали горшок с горячей пищей из бобов. Питание они все получали в счет их зарплаты, но частично им добавлялись выплаты из фонда пособий для бедных. Однако общая сумма выплаты им за работу не превышала 1,5 пенса в день. Если же пауперы стремились убежать, то их ловили, связывали и держали под арестом не менее трех недель, после чего отдавали в качестве слуг на год любому, кто пожелает их взять к себе, но за это следовало уплатить 5 ф.ст.

Следует заметить, что нищие бродяги не были единственным социальным слоем, которые подвергались такому террору в работных домах. Туда могли попасть различные богохульники, пьяницы и даже сварливые женщины.

Вообще, в Йорке смотрители за пауперами тщательно следили за ситуацией, т.е. кто получает пособие по бедности, кто и сколько платит в фонд пауперов и т.п. Видимо, из-за эпидемии, свирепствовавшей в городе в начале XVII столетия, положение с пауперизмом осложнились. Однако в 1607 и в 1611 гг. смотрители за пауперами собрали даже больше средств, чем было необходимо, и поэтому в течение двух месяцев не собирали налог в пользу бедных. В приходах графства средства в пользу бедных продолжали активно собирать. Причем денег все время не хватало, и поэтому порой даже приостанавливали выплату жалованья местных должностным лицам.  Иногда разовая финансовая помощь поступала в графство из Тайного совета.

Местные власти даже организовывали иногда лечение пауперов и своих приютах и приглашали для этого врачей. Так, в 1608 г. власти города Йорка пригласили некого “странствующего хирурга” Джона Грея. Когда же он посетил приют, то оказалось, что до него больных там никто не осматривал за последние 20 лет. А в 1614 г. был назначен специальный муниципальный чиновник по медицинскому надзору с жалованьем в 3 ф.ст. 6 шил. 8 пенсов. Он как раз и занимался лечением бедняков в городе. Интересно, что даже за психическими нездоровыми людьми устанавливали медицинское наблюдение. Так, например, в 1619 г. врач наблюдал за некой “обезумевшей Катериной Ли”, за что ему выплатили 20 шил. сразу и в последствие платили 11 шил за уход за ней. По всей видимости, прошедшая эпидемия заставила власти заняться вопросом здравоохранения, и на это стали выделять некоторые средства из городской казны.

Интересно, что в нищету могли впасть и довольно состоятельные жители города и сельской округи. Власти в таких случаях так же оказывали им материальную помощь. Так, например, в 1609 г.  из-за болезни таковой стала некая леди Криплинг и ей выделили 10 шил., а также предоставили право бесплатно пасти двух своих коров на общественных землях.  Так же в 1614 г.  помощь от властей в размере 5 ф. ст. в год выделили бывшему шерифу графства, некоему “мистеру Джоджу Россу”, поскольку тот разорился в своем поместье по каким–то причинам. Выделялись средства и некоторым другим лицам в    1615 г. Разумеется, все эти люди не были пауперами, но, тем не менее, получили материальную помощь от городских властей.

В период правления Якова I Стюарта власти Йоркшира продолжали создавать новые рабочие места для пауперов, привлекая как частный капитал на льготных условиях. Так и выделяя для этих целей средства из местного бюджета. Так, в 1615 г. некий предприниматель Александр Кери предложил городским властям Йорка организовать производство кружевов в городе. Условия его были таковы. Город предоставляет ему для обучения этому ремеслу 12 мальчиков-пауперов. Он их обучает выделывать “хорошие кружева” и они работают на него за плату в течение 2-х лет. Причем, власти выделяют ему на содержание каждого ученика 10 шил., которые он по окончанию срока обязан вернуть городу. Контракт был заключен и на следующий год предприниматель начал обучать 12 детей.

В 1619 г. власти Йорка обсуждали даже вопрос об использовании труда пауперов на близлежащих к городу полях на сельскохозяйственных работах, но по каким-то причинам не пришли к общему мнению на этот счет.

В 1629 г. очевидно в целях популяризации благотворительности городские власти приняли решения, что мэр и олдермены три раза в год, на Пасху, на неделю после Троицы и на Рождество будут отчислять в пользу бедных по 20 шил.18.

Таким образом, приведенные нами факты можно расценивать как свидетельство проведения на местах определенной социальной политики. Объектом её, прежде всего, были пауперы, но не только они. На примере нескольких графств можно видеть, что в проведении социальной политики в отношении пауперов было два направления. Причем оба они имели законодательную основу. Первое – это репрессивное, связанное с наказанием нищих бродяг. Оно явно не было главным в арсенале методов борьбы с пауперизмом. Очевидно, местные власти понимали, что только одними репрессиями эту проблему не решить. Второе – организация со стороны властей работы для пауперов и сбор денежных средств на их содержание. Именно это направление и стало главным, определяющим в социальной политике. Однако оба эти направления были прописаны законодательно в статьях и параграфах статутов о пауперах. Это значит, что местные власти обязаны были выполнять их. Вместе с тем, источники свидетельствуют, что в реальной жизни на местах возникало множество различных вопросов, связанных, так или иначе, с этими двумя направлениями в социальной политике. Они по-разному решались в разных графствах. Собственно, все зависело от местных властей, от их желания решить тот или иной вопрос в отношении пауперизма, от того насколько состоятельны жители их приходов, сотен и городов, а, следовательно, способных выплачивать сборы в пользу бедных. Свою роль, очевидно, играла и благотворительность со стороны отдельных лиц.

Дальнейшее изучение локальных материалов источников по другим графствам Англии позволит не только более обстоятельно показать событийную историю социальной политики, но и сделать определенные выводы.

Примечания.

1. Семенов В. Ф. Пауперизм в Англии и законодательство Тюдоров по этому вопросу// Средние века. М., 1953. Вып.IV. С. 209–224; Штокмар В. В. Кровавое законодательство Тюдоров против обезземеленных масс Англии // Ученые записки ЛГУ. Т. 130. Вып. 18. Л., 1951 С. 185 – 206; Gareth J. History of Law of Charity, 1532 – 1827. Cambridge, 1969; Bier A. Masterless men: the vagrancy Problem in England, 1560 – 1640. L., 1985; Pound J. Poverty and Vagrancy in Tudor England. L., 1986.
2. Винокурова М.В. Нищие в малых городах Юго–Западной Англии// Средние века. М., 1997.  Вып. 59. С. 42 – 48.
3. The Official Papers of Sir Nathaniel Bacon of Staffkey, Norfolk as Justice of the Peace. 1580 – 1620 / Ed. By H. W. Sanders. L., 1915.
4. Ibid. P. 58 – 59.
5. Ibid., P. 60.
6. Ibid. P. 61 – 62.
7. Ibid. P. 59.
8. Ibid., P. 59 – 60.
9. Ibid., P. 62.
10. Ibid., P. 63.
11. Ibid., P. 63.
12. The Victoria History of the Counties of England / Ed. W. Page. L., 1900 – 1970. (далее сокращенно: VHC). History of Somersetshire. Vol. II. L., 1911. P. 309.
13. Ibid., P. 310─312.
14. VHC Middlesex. Vol. II. L., 1911. P.  92.
15. VHC Berkshire. Vol. II. L., L., 1907. P. 216.
16. Ibid. P. 217.
17. VHC Yorkshire. Vol. III. L., 1913. P. 466–467.
18. Ibid., P. 468 – 471.

Полный текст с научно-справочным аппаратом см.: Митрофанов В.П. Из истории социальной политики английской монархии второй половины XVI – первой трети XVII// В поисках нового: Европа и Россия в современной отечественной историографии (к 75-летию профессора Е. В. Кузнецова). Межвуз. сб. науч. тр./ отв. ред. Е. П. Титков. - Арзамас:  АГПИ,   2007.с.68-79. Просьба ссылаться на опубликованный в сборнике текст статьи.