EM-ENGLAND

© Автор: Митрофанов В.П.

Аннотация.

В статье рассматривается обсуждение в английском парламенте законопроектов в отношении огораживаний. Прослеживаются точки зрения сторонников и противников огораживаний, отмечается их аргументация и тактика дебатов. Автор приходит к выводу о том, что законотворчество по аграрным биллям имело место не только в Палате Общин, но и в Палате Лордов. Первоначальное содержание аграрных биллей значительно трансформировалось в результате дебатов в обеих палатах. Парламент во многом определял аграрную политику Елизаветы I Тюдоров и первых Стюартов.

Summary.

The article examines the discussion in the British Parliament in respect of bills on enclosures. Traced are the points of view of supporters and opponents of enclosures, considered are their arguments and tactics of debate. The author concludes that the lawmaking on Agrarian bills took place not only in the House of Commons, but in the House of Lords as well. The Original content of agrarian bills was dramatically transformed as a result of  debates in both houses. Parliament largely determined the agrarian policy of Elizabeth I Tudor and the early Stuarts.

Ещё до воцарения Елизаветы I в королевстве действовали аграрные законы в отношении огораживаний, принятые парламентом при первых Тюдорах. Однако практика показывала, что они далеко не всегда выполнялись и конверсия пахоты в пастбища, сопровождавшаяся эвикцией крестьян продолжалась. Негативные социальные последствия этого процесса заставили королеву принимать новые законы в отношении огораживаний. Первый из них был принят в 1563 г. («Акт о поддержке и расширении пахоты»). Он сохранялся в силе до 1593 года, когда в парламенте встал вопрос об его очередном продлении. В ходе дебатов было отмечено, что закон не совершенен, что де хлеба в стране достаточно и он довольно дёшев, а поэтому необходимо отменить запреты на огораживания пахотных земель. По сути дела, главным аргументом требований об отмене закона был существовавший тогда уровень цен на хлеб, но в расчёт не бралась проблема пауперизации крестьянства. Средством давления на правительство в парламенте стали субсидии, в которых королева очень нуждалась. Однако выступивших за отмену закона 1563 г. не было. Споры были в отношении акта 1589 г., известного как акт о запрещении коттеджей с менее, чем 4-мя акрами земли при них. Речь шла о запрещении дробления земельных держаний вокруг Лондона. Но при обсуждении акта «О продлении статутов» сторонникам огораживаний удалось добиться отмены наиболее важных статей закона 1563 г., относящихся к пахоте и наказаниям за её конверсию в пастбища. В тоже время в целом закон продлевался. Однако на практике это означало отклонение от прежнего курса аграрной политики. Последствием этого стало распространение огораживаний пахотных земель, эвикция крестьян, рост цен на хлеб, усугубившийся неурожайными годами и, как следствие этого, голодом в 1594-1597 гг. Всё это немедленно вызвало социальную напряжённость в стране. С мест стали поступать письма о необходимости возобновления статутов об ограничении огораживаний или принятии новых подобных законов. Об этом, например, писал Берлею епископ даремский Тоби Метью в октябре 1597 г., увязывая этот вопрос с обороноспособностью на северных рубежах королевства.

На протяжении последних парламентских сессий Елизаветы I Тюдор (1597/98 и 1601 гг.) принятие аграрных законов об ограничении огораживаний проходило в острых дебатах. Проекты двух новых законов внёс на обсуждение палаты общин 5.11. 1597 г. Ф.Бэкон, который тогда не был официальным представителем правительства, а депутатом от г. Ипсуича. От правительства выступил Канцлер Казначейства Джон Фортескью.

Экономические доводы сторонников конверсии пахоты в пастбища в основном сводились к утверждениям о достаточном зерновом обеспечении королевства, о дешевизне хлеба в отдельные годы, о несправедливо больших штрафах за конверсию пахоты.

Объяснение ими роста цен на хлеб, случавшееся иногда трактовалось как следствие лишь плохих погодных условий, а запрет на конверсию пахоты в пастбища, по их мнению, чреват сокращением поголовья скота, ростом рент на пастбища, упадком сукноделия, ростом пауперизма и т.п.

Всё больше звучали доводы об экономической целесообразности огораживаний, о недопустимости вмешательства государства в хозяйственную деятельность джентри в своих манорах, приводились примеры хлебного обеспечения континентальных стран.  Вместе с тем, иногда аргументация апологетов огораживаний вообще была с элементами чистой фантазии, вроде того, что де огороженные территории трудно разорить вражеским вторжением, что огораживания дают работу беднякам на рытье канав и возведении изгородей. Тактика коммонеров, отражавших интересы джентри-огораживателей становится достаточно гибкой. Понимая, что законы об ограничении огораживаний будут приняты, старались добиваться исключений своих графств из-под действия антиогораживательных статутов. И им это удалось сделать. Так, например, один из принятых законов распространялся не на всё королевство, а на 23 графства, остров Уайт и епископство Даремское.

Среди сторонников принятия антиогораживательных законов в 1597-98 гг., не представлявших правительство, были предложения о сохранении 20-ти акровых крестьянских хозяйств, о недопустимости выселения крестьян на плохие и отдалённые земли, гарантия сохранности общинных угодий, регулирование файнов и рент, необходимость восстановление снесённых крестьянских хозяйств ленлордами, независимо от того сами они их снесли или же купили уже огороженные земли, обложение денежными сборами огораживателей в пользу бедных, расширение полномочий разъездных судов в вопросах наказания огораживателей, периодическая отчетность местных властей об огораживаниях перед центральной властью.

Официальная аргументация за принятие аграрных законов или за их продление сводилась в большей мере не к экономической целесообразности, а возможным негативным социальным последствиям и ослаблением обороноспособности королевства, в силу массовой эвикции крестьянства, из числа которого формировалась значительная часть ополчений графств.  Интересно, что в правительственные круги во время обсуждения аграрных биллей поступали различные предложения с мест о целесообразности или нецелесообразности их принятия. Очевидно, в какой-то мере эти предложения учитывались правительством, частью депутатов Палаты Общин, а также и пэрами, что отражалось в дебатах.  Поэтому на «выходе» законы всегда отличались от их первоначальных вариантов (биллей), вносимых правительством на обсуждение в Палату общин. Представителям правительства в основном удавалось добиваться их сбалансированности, что отражало общую экономическую тенденцию в аграрной сфере.

В первом парламенте Якова I в 1604 г. важнейшие елизаветинские антиогораживательные статуты не были продлены. Очевидно, сторонники огораживаний в парламенте на этот момент составляли большинство и воспользовались ситуацией, когда новый король ещё не вошел, что называется в курс дела аграрных проблем королевства, а личные интересы укрепления на троне не позволили ему конфликтовать по поводу запрета на огораживания пахотных земель с джентри. О последствиях этого и ситуации в стране, сложившейся после 1604 уже писали историки. Отметим лишь, что мощное антиогораживательное крестьянское восстание 1607 г. в Центральных графствах заставило кабинет нового монарха  в 1607 г. предложить парламенту рассмотреть вопрос о возобновлении актов о поддержке пахоты. Сохранились материалы рассмотрения этого вопроса в Палате Лордов.  В ходе обсуждения, на примере двух графств - Нортгемптоншира, который был известен как район интенсивных огораживаний пахоты и Сомерсетшира, где огораживания не были значительными, пэрам были приведены конкретные цифровые данные о последствиях огораживаний для обороноспособности государства и финансов. Судя, по этим сведениям, в первом из них (Нортгемптоншир) обороноспособность снижалась, т.к.  на военные смотры собрали 20 копейщиков(lances) и 80 легких кавалеристов, в то время как второй (Сомерсетшир) дал 50 копейщиков(lances), 250 легких кавалеристов и ещё 60 мушкетеров (petronells). Если Нортгемптоншир дал 600 человек, обученных ополченцев, и 600 человек необученных, то Сомерсетшир - 1000 человек обученных и 12 000 необученных ополченцев. В сборе финансовых средств картина была такая: субсидий в Нортгемтоншире было собрано 976 ф.ст. 1 шил и 4 пенса, а Сомерсетшире - 3 832 ф.ст. 12 шил. Пятнадцатитину  Норгемптошир собрали на сумму 963 ф.ст., а Сомерсетшир- 1138 ф.ст., церковную десятину Нортгемптоншир дал в сумме 217 ф.ст., а Сомерсетшир  - 631 ф.ст.   Таким образом, приведённые данные свидетельствовали в пользу Сомерсетшира, который гораздо меньше был подвергнут огораживаниями, чем Нортгемптошир. Кстати, по данным комиссии по расследованию огораживаний за период с 1578 по 1607 гг.  там было конвертировано из-под пахоты в пастбища 27 335 акров. Однако, при обсуждении вопроса о принятии мер по преодолению негативных последствий огораживаний высказывалось мнение о необходимости учитывать, что меры по наказаниям огораживателей могут привести к нежелательным явлениям. Имелось в виду возможное усиление крестьянского протеста против огораживаний. Ведь, в самом деле, это вполне могло дать основание крестьянам считать свои действия против огораживателей законными. Очевидно, осознавая это, лорды вспомнили, что во времена Эдуарда VI все исправления предпринимались по истечению двух лет после восстания Р.Кета.

Далее ими был рассмотрен вопрос о том, в какой мере именно огораживания были причиной крестьянского восстания в Центральных графствах и что необходимо предпринять для исправления положения. Очевидно в Палате Лордов, несмотря на приведённые аргументы о вреде огораживаний на примере двух вышеуказанных графств, были и сторонники конверсии пахоты в пастбища. В пользу огораживаний они приводили совершенно фантастические для того периода аргументы, что де в случае вражеской интервенции огороженные территории меньше пострадают. Ибо их труднее «ограбить и опустошить», чем районы с системой открытых полей. Совершенно странным выглядел их аргумент о том, что на огороженной территории не будет причин для крестьянских волнений. Утверждалось также, что «беспокойство пауперов» подогревается ещё существующей системой открытых полей, а огораживания обеспечат их занятость на рытье канав и возведении изгородей. Вновь прозвучали призывы о предоставлении свободы в выборе направления занятия сельским хозяйством. Кроме того, сторонники огораживаний приводили и довод о том, что для земледельцев графств Мидленда невыгодно производить хлеб из-за отсутствия судоходных рек, ибо стоимость его сухопутных перевозок якобы превышает стоимость, по которой этот хлеб продаётся. Отсюда следовал вывод, что справедливее предоставить им свободу в выборе занятия сельским хозяйством, и тогда они смогут заняться такой отраслью, которая обеспечит им прибыль не меньше, чем сельским жителям других графств. При этом отмечалось, что качество пастбищ графств Мидленда превосходят качество пастбища других графств. Кроме того, напоминалось, что цены на хлеб по сравнению с ценами на шерсть выросли со времен правления Генриха VII меньше. Отсюда опять-таки делался вывод, что не следует принуждать людей заниматься землепашеством и намекалось на несовершенство елизаветинского закона об ограничении огораживаний и поддержке пахоты, который, по их мнению, «стал причиной большого различия богатств и возможностей некоторых графств, поскольку они принуждаются этим статутом».

Далее пэры перешли к рассмотрению мер, которые надлежало принять для исправления обезлюдения. Однако елизаветинские статуты об ограничении огораживания от 1598 г. продолжали подвергать критике. При этом звучали слова, что они «едва держатся на доносах». Всячески подчёркивалось преимущество индивидуального земледелия. Предполагалось законодательно обязать всех владельцев маноров держать в его домениальной части не более ¼, а остальные ¾ его распределить среди держателей, т.е. крестьян манора. Причём, предусматривалось, что каждое держание в маноре не должно превышать 100 акров, и никто не должен был иметь более двух таких держаний. Было внесено предложение о том, чтобы каждый огораживатель, который снёс усадьбы крестьян, восстановил бы половину их в каждом маноре. Интересно, что было высказано предложение по проведению крупномасштабного обследования подобное тому, что имело место в 1274 году при Эдуарде I, с последующим составлением описи подобной Сотенным Свиткам, в которой было бы отражено для каждого манора количество хозяйств и количество акров земли в них. После этого надлежало бы издать специальное распоряжение о том, чтобы переписанные хозяйства и земли всегда бы содержались в таком состоянии, а судьи в своих округах расследовали бы все нарушения установленного порядка. Если таковое будет ими обнаружено, то реконверсия должна быть проведена в течение года.

Наконец, предлагалась и новая мера -  переселение избыточного населения в колонии. Причем, подчёркивалось, что избыточное население будет неизбежно, ибо даже в Лондоне, который часто охватывает эпидемия, число крещений превосходит еженедельно на 40 количество похорон. Предполагалось, что в целом по стране эта цифра ещё больше. В конце концов, было решено возобновить статуты 1598 г. об ограничении огораживаний.

Обсуждение вопроса о дальнейшей судьбе елизаветинских антиогораживательных статутов в первом парламенте Якова I свидетельствует о сильной позиции в парламенте «партии» огораживателей и её стремлении найти новые аргументы в свою пользу. В то же время правительственная сторона, хотя и предоставила конкретные данные о вреде огораживаний для обороноспособности государства и его финансов, но, очевидно, не предложила конструктивных решений проблемы, а лишь стремилась к усилению административного вмешательства во внутриманориальные отношения, что было неприемлемо для джентри.

Во втором кратковременном парламенте Якова I в 1614 г., аграрные вопросы не рассматривались. Примерно с 1618 г. сторонники огораживаний вновь активизировались. Понятно, что они не могли требовать от правительства разрешить огораживания вопреки неугодным им елизаветинским статутам 1598 г. Однако идею эту им удалось донести до правительства, приводя доводы о том, что «пахоты стало достаточно много, хлеб идет по разумным ценам» и «строгость статутов можно смягчить в соответствие с духом времени и конкретными обстоятельствами». В правительственных кругах утверждается мнение о том, что действующие антиогораживательные законы принуждают обращать под пахоту землю, которая непригодна для зерновых культур, а информаторы, сообщая о случаях огораживаний, не приносят особой пользы государству.

Наконец, в третьем парламенте Якова, в 1621 г. джентри уже открыто потребовали от монарха смягчения преследований за огораживания. Можно сказать, что в эту сессию аграрный вопрос занял одно из центральных мест повестки дня. На парламентариев опять стали оказывать давление извне. Об этом свидетельствует любопытный документ, подготовленный для одного из членов подкомитета палаты общин по злоупотреблениям огораживателей. В нём, в частности, говорилось о необходимости освобождения от штрафов тех огораживателей, которые произвели конверсию пахоты в пастбища с целью улучшения земель, ибо в противном случае их маноры придут в упадок, так как высокий штраф в 2 шиллинга за акр в год, да ещё необходимость восстановления под пахоту ранее огороженных земель - слишком обременительны для них.  В этом документе говорилось о 2 тысячах информаторах, которые сообщали властям об огораживаниях. Упоминалось и о том, что некоторые крупные огораживатели избежали наказаний как раз благодаря информаторам, которые не сообщили о них властям, а пострадали другие, невиновные. Эти утверждения наводят на мысль о сбое налаженной Елизаветой системы информаторов, которых крупные огораживатели теперь, очевидно, могли элементарно «перекупить».

Вместе с тем документ развивал идею о том, что в настоящее время нет необходимости расширять поля под зерновые культуры за счёт реконверсии пастбищ в пахоту, так как множество лесных земель и пустошей стали   плодородными землями, пригодными для землепашества. В тоже время сохраняется большой спрос на пастбища и скот. Отмечалось также, что амнистирование всех прежних огораживателей, нарушивших законы, будет весьма кстати, поскольку для этого не требуется судебных разбирательств и отпадет сам собою вопрос о претензиях к ним со стороны королевских комиссий по расследованию огораживаний. Как это часто бывает в документах подобного рода, автор ссылался на прецедент; что де именно так в своё время поступила Елизавета I в отношении ряда огораживателей. Напомнил автор этого документа и о том, что последний лорд канцлер своим постановлением разрешил вспахивать арендованную пастбищную землю, несмотря на условия арендного договора.

Таким образом, джентри были готовы потребовать от Короны изменения политики в отношении огораживаний. И вновь, как в последних парламентах Елизаветы, зазвучали их призывы отменить ограничения на конверсию пахотных земель в пастбища. В Палате Общин с предложением отменить елизаветинские законы 1563 и 1598 гг. выступил депутат Г. Поуэл. Против его предложения по существу никто не выступил. Много споров вызвал лишь вопрос о вывозе и ввозе зерна и последствиях этого для земледелия.

Тем не менее, в эту сессию джентри не удалось добиться отмены елизаветинских статутов. Однако и после этого они не прекратили борьбу за отмену ограничений на огораживания. Правительство продолжало проводить прежний курс в отношении огораживаний, и, в очередную парламентскую сессию, вновь намеривалось продлить елизаветинские законы 1563 и 1598 гг. С этой целью главному судье Э. Коку в 1623 г. было поручено внести от лица правительства предложение о продлении срока действия этих законов.

Но Кок занял совершенно противоположную позицию. Он и депутат Джон Шатболт выступили за разрешение огораживаний «по договору». Шатболт аргументировал это тем, что это «хорошее дело … для обогащения людей всех сословий». А Кок заявил, что исполнять законы 1598 г. об ограничении огораживаний чрезвычайно сложно, ибо они «имеют такие лабиринты, с такими запутанными ходами и поворотами, что на их основе трудно или совсем не эффективно производились судебные расследования». В общем, на сессии 1623-1624 г. депутаты пришли к выводу о том, что национальное обеспечение хлебом населения уже давно стабильное, и статут о пахоте 1563 г. был отменен, а законы 1598 г. об ограничении огораживаний и поддержке пахоты формально оставались в силе, были включены в «Книгу статутов» и сохранялись до принятия Акта о пересмотре законов в 1863 г.

Таким образом, активное законотворчество по аграрным биллям имело место не только в палате общин, но и в палате лордов. Правительственная концепция аграрных биллей значительно трансформировалась в результате парламентских дебатов в обеих палатах. Парламент во многом определял аграрную политику Елизаветы I Тюдоров и первых Стюартов, принимая или продлевая (а иногда и не продлевая) аграрные законы и, определяя во многом их содержание.

Список источников и литературы.

1. A Compleat Journal of The Notes, Speeches and Debates, borth of The House of Lords and House of Commons Throughout The Whole Reign of Queen Elizabeth. By D’Ewes. – L., 1693.- 689 P.
2. Statutes of The Realm of England/ Ed. by Luders A., Tomplins T.E. Vol. IV. L., 1819.-1275 P.
3. Calendar of The Manuscripts of The Most Honorable The Marquest of Salisbury. Preserved at Hatfild House Heretfordshire./ Ed. M.S. Gouseppi and J.Mc.N. Lochie and others. Part VII. L.: H.M. Stat. off., 1899 - 622 P. ; Part XIV. L.: H.M. Stat. off., 1923. – 426 P.
4. A debate on enclosures.// Seventeenth  Century Economic Documents./ Ed. by J.Thirsk and J.P. Cooper. Oxford: University Press, 1972. P. 107-109.
5. Greate Britain. Parliament. Journal of House of Commons.  Vol. I. L., 1852.-756 P.
6. The Agrarian History of England and Wales. Vol. IV.1500-1640./Ed.by J. Thirsk; Gen. Ed. H.P.R. Finbery.- Cambridge: University Press, 1967.-919 P.
7. Gay E. The Midland Revolt and The Inquisition of Depopulation of 1607// Transactions of the Royal Historical society. New series. Vol. XVIII. L., 1904. P. 195-244.
8. Neale J. Elizabeth I and Her Parliaments. Vo. II. L.: Cape, 1958.- 452 p.
9. Tawney R. Agrarian  Problem in the 16-th century. L.: Longman, Green and Co, 1912. – 438 P.

Полный текст с научно-справочным аппаратом см.: Митрофанов В.П. Аграрные вопросы в английском парламенте (вторая половина XVI - первая треть XVII)// Британский парламент вчера и сегодня/ Отв. ред. М.П. Айзенштат, Т.Л. Лабутина. М.:  ИВИ РАН. 2016.-с.53-64. Просьба ссылаться на опубликованный в сборнике текст статьи.