Неослабевающий интерес к истории Англии XVI-XVII вв. как в отечественной, так и зарубежной историографии вполне оправдан. Это связано не только с чисто академическими симпатиями историков, но и с огромной значимостью тех социально-экономических и политических процессов, которые происходили в те далекие от нас столетия, определившие не только историю Великобритании в Новое и Новейшее время, но и историческое развитие многих стран и народов мира.
Успехи, достигнутые отечественными и зарубежными историками в исследовании аграрной и социально-политической истории Англии XVI-XVII вв., ставят на повестку дня изучение малоисследованных или же вовсе не исследованных проблем. К числу таковых можно отнести проблему взаимоотношений крестьян и государства во второй половине XVI – первой трети XVII в. Это тем более важно в научном плане потому, что английский абсолютизм сильно отличался от классического, французского варианта. Кроме того, в начале XVII в. английский абсолютизм начинает переходить из прогрессивной стадии в консервативную, которая завершилась буржуазной революцией середины XVII в. Проведённое исследование позволяет сделать определенные выводы.
Можно констатировать общее усиление процесса огораживаний, сопровождающихся эвикцией крестьян в конце XVI – начале XVII вв. в центральных графствах и частичной эвикцией в 20-30-е гг. XVII в. в Восточной Англии. На остальной территории королевства они также имели место, но в меньшей степени. В целом, огораживания изучаемого нами периода не приводили к поголовному сгону крестьян с их земель. Подавляющая часть крестьянства продолжала сохранять свои наделы и общинные угодья.
Все больше распространялись внутриманориальные огораживания по соглашению, которые осуществлялись как между самими крестьянами, так и между крестьянами и лендлордами. Последствием этого было изменение системы землепользования, что выражалось в переходе от так называемой системы открытых полей к выделенной системе ведения хозяйства. Это могло затрагивать и общинные угодья. Государство не препятствовало этому процессу, ибо внутриманориальные огораживания по соглашению не считались нарушением законов об ограничении огораживаний, поскольку не приводили к непосредственной эвикции крестьян и сокращению пахотных земель. Вместе с тем они могли быть скрытой формой выживания крестьян лендлордами-огораживателями. Понимая это, Канцлерский суд и другие высшие инстанции государства контролировали их, особенно когда одной из договаривающихся сторон были лендлорды. Внутриманориальные огораживания по соглашению способствовали складыванию предпосылок для перехода к фермерству.
Социально-экономические процессы, происходившие в Восточной Англии, во многом определялись начавшимся с конца XVI в. процессом осушения там больших массивов заболоченных земель и земель, затопляемых разливами рек и морскими приливами. Осушительные работы, проводимые компаниями предпринимателей, среди которых была мощная голландская компания, вызывали недовольство и открытый протест крестьян этого большого региона. Причинами их недовольства была реальная угроза потери ими части своих земель и денежными сборами, которыми государство облагало их на проведение осушительных работ. Роль государства в судьбах крестьян Восточной Англии оказалась весьма значительной, так как оно поддерживало компании предпринимателей по осушению, в том числе и голландскую компанию в ущерб их интересам. Фактически крестьяне этого региона начинают менять не только свои традиционные виды хозяйственной деятельности, но и весь уклад деревенской жизни. Новые земли, «вышедшие» из болот и воды, оказывались в сфере феодальной собственности, хотя по своему происхождению фактически были буржуазной собственностью. Это не могло не повлиять на представления как крестьян, так и джентри о праве собственности и тем самым продвинуть их общественное сознание в сторону понимания необходимости отмены «рыцарского держания» и утверждения буржуазной собственности на землю.
В целом, социально-экономические процессы в Восточной Англии накаляли социальную обстановку в этом регионе накануне буржуазной революции середины XVII в.
В исследуемый период произошло одно из крупных в истории Англии восстание крестьян. Имеется в виду восстание 1607 г. в центральных графствах, в котором участвовали тысячи крестьян, по меньшей мере шести графств. Государство в целом негативно отнеслось к этому социальному выступлению крестьян и подавило его силой оружия. Однако оно не прибегло к массовому террору против восставших, как это часто бывало в Средневековье. Более того, государство в этом случае, пожалуй, впервые со времен подавления в 1549 г. восстания крестьян под руководством Р. Кета, приняло меры административного и юридического воздействия по искоренению причин восстания, проведя довольно основательное расследование о фактах незаконных огораживаний и наказание наиболее злостных джентри-огораживателей.
Многие более мелкие социальные выступления крестьян в конце XVI – первой трети XVII в. свидетельствуют об их недовольстве складывающейся социально-экономической ситуацией в деревне и стремлении сохранить свои наделы и общинные угодья. Однако в ходе них не происходило массовых насилий, так как сами крестьяне рассматривали свои выступления своеобразным средством осуществления государственных законов об ограничении огораживаний и эвикции их самих как мелких земледельцев. Государство со своей стороны всегда стремилось пресечь в зародыше любое, даже самое незначительное крестьянское выступление, что наглядно показали события 1596 г. в Оксфордшире. Государственные органы власти тщательно расследовали каждое произошедшее или же готовящееся восстание крестьян. По результатам расследования всегда принимались административные меры.
Одной из характерных черт социальной борьбы крестьян за сохранение своих земель были многочисленные судебные тяжбы с лендлордами. Фактически они, как легальное средство борьбы, всегда предшествовали открытым выступлениям крестьян против огораживаний и эвикции. Результаты судебных тяжб крестьян против лендлордов хотя и не всегда заканчивались для них положительно, но все же они значительно затрудняли темпы их эвикции, а порой и способствовали восстановлению уже разрушенных крестьянских хозяйств.
Аграрное законодательство государства, в целом продолжая намеченную линию в вопросе отношения к огораживаниям ещё при первых Тюдорах, содержало в себе ряд важных моментов в отношении поддержки крестьян именно как мелких земледельцев. Вершиной этого можно считать законы, принятые парламентской сессией 1597-1598 гг., которые хотя и сохраняли легитимные лазейки для огораживателей-лендлордов, но в целом создавали юридическую гарантию существования полнонадельных крестьянских земледельческих хозяйств, причем формально независимо от их держательского статуса. Лишь малоземельные крестьяне оказывались вне юридической защиты государственных законов и тем самым предоставлялись на милость манориального обычая.
При первых Стюартах государство сумело сохранить, правда, не полностью, существовавшие законы об ограничении огораживаний. Это позволило правительству Карла I в 1620-1630-е гг. проводить, в целом, прежнюю запретительно-ограничительную политику в отношении огораживаний, сопровождавшихся конверсией пахоты в пастбища и эвикцией крестьянства. Вместе с тем государство не вмешивалось в экономические взаимоотношения лендлордов и крестьян и не создавало какие-либо ограничения в плане повышения рент и файнов и даже само в коронных манорах проводило такой же курс в отношении крестьян.
Сами крестьяне воспринимали аграрное законодательство в выгодном для себя свете. Они видели исключительно запретительные его черты и не видели или не желали видеть те его моменты, которые допускали возможность огораживания и конверсии пахотных земель в пастбища.
Государство принимало целый комплекс мер экономического и административного характера по поддержке земледелия и земледельческих крестьянских хозяйств. Они касались не только поощрения занятия земледелием, но и торговли хлебом и хлебопродуктами. Однако использование такого специфического метода, как монопольные патенты на право занятия каким-либо новым видом деятельности в сельском хозяйстве и торговле хлебом и хлебопродуктами, порой негативно отражалось не только на предпринимателях из числа буржуазии и нового дворянства, но и на крестьянах. В целом же, эти меры способствовали преодолению негативных последствий огораживаний и эвикции крестьян и, хотя не исключали полностью, но в значительной мере предотвращали массовый голод среди трудящихся категорий населения, в том числе и крестьян.
Крестьянство, в целом, относилось к королевской власти, как и в предыдущие столетия, считая монарха своим заступником, и продолжало обращаться к нему с жалобами на притеснения со стороны лендлордов. Со своей стороны королевская власть видела в крестьянах не только своих преданных подданных, но и потенциальную военную опору.
Правительство в лице Тайного совета также было авторитетным государственным институтом в глазах крестьян. В этот важный государственный орган крестьяне систематически обращались с жалобами на отдельных огораживателей, на предпринимателей по осушению и т.д. Со своей стороны Тайный совет всегда реагировал на крестьянские петиции, но тем не менее зачастую стремился переложить решение спорных поземельных вопросов между крестьянами и лендлордами на местные власти. Активное вмешательство Тайного совета и некоторых других верховных инстанций государства во взаимоотношения крестьян-копигольдеров и лендлордов осуществлялось все-таки в редких случаях.
Местные власти, которые не были на содержании у государственной казны и состояли, как правило, из числа местных джентри, по-разному относились к крестьянским нуждам и чаяниям. Очевидно, многое зависело именно от личности самих шерифов графств и мировых судей. Имея легитимные основания в виде действовавших почти все время законов об ограничении огораживаний и поддержке земледельческих крестьянских хозяйств, они вполне могли при желании влиять на аграрную ситуацию в своих графствах. Однако, как правило, это влияние осуществлялось лишь после активного вмешательства центральных органов власти, которые посылали на места своих уполномоченных (комиссии) по расследованию незаконных огораживаний и сгонам крестьян с земли, по деятельности предпринимателей-осушителей и т.п.
Деятельность королевских разъездных судов свидетельствует о том, что в первой трети XVII в. они в обычное время также слабо влияли на аграрную ситуацию. В большей мере они занимались разбором дел уголовного и гражданского характера среди крестьян и в меньшей степени вмешивались в поземельные отношения. В основном это вмешательство ограничивалось решением вопроса о существовании мелких крестьянских хозяйств (коттеров) с наделом земли при них менее 4-х акров. В одних графствах их существование разрешалось, а в других – запрещалось. Очевидно, все зависело от позиции в этом вопросе местных властей и социально-экономической ситуации, т.е. заинтересованности местных йоменов иметь в лице коттеров своих батраков.
Английское крестьянство указанного периода, несомненно, в численном отношении составляло основу военной организации государства, будучи своеобразным «резервистом». Государство систематически проверяло крестьян на предмет наличия соответствующего их материальному достатку вооружения и боеготовности во время регулярных всеобщих и специальных военных смотров. Хотя отрыв крестьян от своих хозяйств даже на несколько дней для участия в военных смотрах был нежелательным для них, тем не менее представителям государственной власти удавалось собирать на них десятки тысяч крестьян, а в годы реальной военной опасности для королевства под «ружьё» удавалось поставить сотни тысяч крестьян-резервистов. За счёт денежных сборов с крестьян на приобретение вооружения государство имело возможность свести к минимуму эту статью расходов. Все это, несомненно, создавало определенную уверенность английской короне в проведении внешней политике, сопряженной с ведением войн на территории других государств.
Часть крестьян-лизгольдеров, согласно своим арендным договорам с лендлордами, могла быть обязана последним и некоторой военной службой.
В изучаемый период произошли изменения во взаимоотношениях крестьян и церкви. Завершение Реформации при Елизавете I Тюдор и установление англиканского вероисповедания в качестве государственной религии повлекли за собой некоторые изменения в отношении уплачиваемых крестьянами церковных десятин. Часть сбора десятин попала в руки светских лиц («импроприаторов»). Крестьяне получили возможность уклоняться от выплаты некоторого вида десятин путем изменения традиционных видов хозяйства и внедрения нетрадиционных, новых сельскохозяйственных культур в своих хозяйствах. Результатом этого стало определённое снижение общего поступления от десятин, с чем церковь не соглашалась и пыталась оспаривать новые уровни десятин, особенно с приходом на пост примаса англиканской церкви архиепископа Лода. Социально-экономические процессы в английской деревне способствовали сближению на бытовом уровне крестьян с приходским клиром.
Религия и церковь продолжали играть важную роль в идеологическом плане, помогая государству контролировать мирскую жизнь крестьян. В условиях распространения пуританизма крестьянство проявляло значительный интерес к приходской церковной организации и теологическим вопросам. Это, несомненно, способствовало их духовному росту, определённой трансформации их менталитета. Посредством чисто теологических вопросов крестьяне начинали осознавать экономические и социально-политические аспекты своего бытия. Все это в совокупности оказало влияние на общую идеологическую и политическую позицию крестьян накануне и в годы буржуазной революции середины XVII в.
Таким образом, крестьянство второй половины XVI – первой трети XVII в. сохранялось основой экономической системы английского государства, поскольку оставалось главным производителем материальных благ, в том числе и сырья для мануфактур. Часть крестьян, которые подверглись эвикции со своих земель и последующей пауперизации, создавали потенциальную основу для формирования рынка наёмного труда, без чего была немыслима рыночная экономика. Будучи основными налогоплательщиками (субсидии, десятины и т.д.), крестьяне обеспечивали финансовые поступления в государственную казну.
Крестьянство было важным субъектом социально-политической системы государства. В то же время крестьяне были и объектом экономической и социальной государственной политики. Государство, несмотря на некоторую противоречивость в проведение своей аграрной и социальной политики, способствовало сохранению крестьянства как класса мелких сельских производителей.
