Определяющей тенденцией крестьянского отношения к огораживаниям была в борьба крестьян с лендлордами за сохранение своих пахотных наделов и общинных угодий. В интересующий нас период не произошло, как известно, крупных социальных выступлений крестьян, подобно восстанию под руководством Р. Кета в 1549 г. в ряде восточных графств королевства. Однако целый ряд локальных крестьянских восстаний в различных регионах страны имел место.
Некоторые из них давно известны как в отечественной, так и в зарубежной историографии, так как ни одно исследование по аграрной истории Англии XVI-XVII вв. не обходилось без обращения в той или иной мере к вопросу о крестьянских восстания. Тем не менее, считаю необходимым специально остановиться на данном аспекте социальных процессов в английской деревне, так как здесь достаточно ярко раскрываются взаимоотношения крестьян с институтами государственной власти, причем в экстремальных ситуациях. Кроме того, некоторые события социальной борьбы английского крестьянства в интересующий меня период ещё недостаточно изучены в зарубежной и отечественной историографии[1]. Наконец, введение в научный оборот за последние два-три десятилетия новых источников и выход в свет отдельных специальных исследований зарубежных авторов о крестьянских восстаниях в Англии XVI-XVII вв. также побудили меня провести специальный анализ данной проблемы.
Прежде всего, следует отметить, что все зарубежные и отечественные авторы, занимавшиеся аграрной и социальной историей Англии XVI – первой трети XVII вв., отмечали общее усиление социальной напряженности в английском королевстве в этот период.
В различных источниках государственного и негосударственного происхождения отражены в той или иной мере даже самые незначительные крестьянские волнения и даже намерения крестьян устроить мятежи и т.п. Однако зачастую записи об этом в документах государственного происхождения (календари государственных бумаг, акты Тайного совета и т.д.) крайне фрагментарные и не дают возможности в полной мере оценить то или иное крестьянское восстание, мятеж, «незаконное сборище» и т.д.
Первые сведения в источниках о крестьянских волнениях в интересующий нас период относятся к 1570 - м гг. Так, в одной из записей в актах Тайного совета от 1578 г. говорится о крестьянском мятеже в Оксфордшире. Действия восставших крестьян в этом случае подробно не расписываются. Говорится лишь, что они разрушают изгороди вокруг одного огороженного леса и совершают «другие преступления»[2]. Примерно в таком же стиле сделана запись от 1579 г. по графству Хартфордширу, где крестьяне снесли изгороди, возведенные графом Уорвиком вокруг его парка для оленей. Известно, что участников этих волнений власти арестовали и отправили в Лондон[3].
Таким образом, в данных случаях мы видим стремление крестьян вернуть отторгнутые общинные угодья. Это были локальные выступления крестьян, которые не распространились за пределы небольшой территории указанных графств.
Следующий пример подобных выступлений относится к Йоркширу. Там в начале 1580-х гг. крестьяне одной из деревень вели борьбу за земли, огороженные неким дворянином Т. Уайреем. Причем начали они её легальными средствами – через суды, но не добились там успеха, перешли к открытому выступлению с оружием в руках. В этом случае тоже был снос изгородей. Видимо, это восстание продолжалось несколько дней. Как отмечается в источниках, крестьяне действовали «днём и ночью». Они не опасались, что за эти действия их могут оштрафовать на крупную сумму, как это уже имело место там ранее в аналогичной ситуации[4]. Интересно, что крестьяне соседнего селения одновременно с ними вели борьбу с огораживателем Д. Хеплетвайтом и этой борьбе тоже предшествовала судебная тяжба. На суде крестьяне перечислили все участки земли, которые он огородил. Судебное расследование показало, что этот манор Хеплетвайт получил после диссолюции одного из монастырей и присвоил себе право иметь в этом маноре курию каждые три недели. Затем он использовал эту курию для нажима на крестьян копигольдеров и даже на фригольдеров для того, очевидно, чтобы добиться от них согласия на огораживания. По всей видимости, главным инструментом нажима на крестьян в курии манора стали штрафы. Причем, Хеплетвайт «разрешал» крестьянам как бы отрабатывать наложенные на них штрафы в своем хозяйстве[5]. Была ли это его новация или же это было одним из обычаев данного манора, источники не уточняют.
Подобная ситуация наблюдалась ещё в одном соседнем маноре. Здесь лендлорд тоже использовал в качестве метода нажима на крестьян штрафы, которые налагались на них за то, что они прогоняли свой скот через домениальные земли[6]. Известно, что крестьяне оспаривали право лендлорда брать с них штрафы за прогон скота, но их иск не был удовлетворен, и вердикт суда был не в их пользу. Отныне они должны были платить своему лендлорду за прогон скота 8 шиллингов в год. В случае, если они отказывались платить эту сумму, которая становилась по сути дела новым видом денежной ренты, то лендлорду разрешалось огородить участки своей домениальной земли, через которые крестьяне обычно прогоняли свой скот[7].
Упоминание о крестьянских волнениях на почве захвата их земель лендлордами имеется также по Дорсетширу. Датированно оно 1581 г.[8]
Наиболее массовые выступления крестьян, ремесленников и рабочих произошли в ряде графств королевства в 1586 г. во время сильнейшего голода[9]. Причем в этот год голодные толпы крестьян, ремесленников, подмастерьев и рабочих не только захватывали хлеб в амбарах и т.п., но и выступали в защиту своих общинных земель от поползновений лендлордов[10].
В источниках имеются упоминания и о волнениях крестьян в конце 1580-х гг. Бросается в глаза стремление крестьян бороться буквально за каждый акр земли. Например, в 1589 г. в Мидлсексе в одном из селений крестьяне боролись сразу против девятерых огораживателей, которые отторгли у них 90 акров общинной земли. Причем если один огораживатель захватил 50 акров земли, то некоторые из остальных всего-то по два акра. В этом случае источники зафиксировали выступление местных женщин, которые просто снесли изгороди, за что суд впоследствии признал их «главными зачинщиками мятежа»[11].
Краткое сообщение о борьбе крестьян двух селений за земли поступило в Тайный совет из Беркшира в 1590 г.[12]
Крестьяне боролись за свои земли не только с мелкими огораживателями, но и с представителями титулованной знати. Так, известно о длительной борьбе крестьян ряда маноров в Нортгемптоншире с графом Шрусбери. Дело началось с того, что крестьяне усмотрели в строительстве плотины графом на р. Тренте покушение на их общинные права и самовольно разрушили построенную им плотину. Очевидно, это можно расценить как превентивную меру крестьян, ибо они прекрасно понимали, что после возведения плотины лендлорд пойдет дальше в своих планах по захвату общинных угодий и т.п. Тайный совет назвал это выступление «незаконным сборищем», в котором участвовало «большое количество людей», и действовали они «мятежным образом». Очевидно, это был достаточно серьёзный локальный мятеж, ибо Тайный совет направил ряд писем местным властям с требованием принять чрезвычайные меры по его подавлению и, самое главное, не допустить распространение мятежа на другие селения и церковные приходы[13]. Впоследствии дело об этом мятеже рассматривалось в Суде Звёздной палаты[14]. Однако через некоторое время крестьяне там опять начали разрушать плотину графа Шрусбери. Причем в этих действиях приняли участие до 500 человек[15].
Таким образом, это крестьянское выступление носило вполне конкретный характер, направленный против всякой новации в традиционной хозяйственной жизни ряда маноров, ибо возведенная плотина неизбежно изменила бы их хозяйственную жизнь. Показательно, что их нисколько не смутило ни высокое положение лендлорда, ни то, что государство в лице Тайного совета было явно на стороне последнего.
В 1590-е гг. произошёл ещё ряд локальных крестьянских выступлений. Одной из непосредственных причин их стал голод, разразившийся практически повсеместно в Англии в 1595-1597 гг.[16] Общую численность крестьян, участвовавших в волнениях по имеющимся источникам установить невозможно. В разных местах в них участвовало от нескольких десятков до нескольких сотен человек[17]. Кроме того, в источниках зафиксировано существование в эти годы в королевстве множества разбойных групп численностью до несколько сот человек[18]. Вполне вероятно, что многие из них – бывшие крестьяне, лишенные по разным причинам земли и средств к существованию.
Однако в эти трудные времена в Англии, как говорилось выше, не произошло крупного крестьянского восстания, подобного восстанию 1549 г. под руководством Р. Кета. На мой взгляд, это связано с теми мерами, которые принимало правительство Елизаветы по предотвращению крестьянских восстаний[19]. Они оказались в целом эффективными. Властям даже удавалось пресекать готовящиеся крестьянские восстания. Особенно показательна в этом отношении попытка крестьянского восстания в 1596 г. в Оксфордшире[20]. Ещё английский историк Дж. Ниль назвал это готовящееся выступление крестьян настоящей «жакерией»[21]. Изучение протоколов допросов участников восстания и других источников позволяет уточнить и конкретизировать существующие в историографии представления об этом событии.
Началось оно в сентябре 1596 г. в местечке Энслоу Хит, когда плотник Бартоломью Стир сумел собрать довольно много вооруженных крестьян ряда окрестных селений. Вмешательство местных властей графства, пообещавших удовлетворить крестьянские требования, предотвратило открытое восстание. Крестьяне и ремесленники разошлись, поверив обещаниям властей. Но, как только они разошлись, власти бросили им вдогонку вооруженные отряды (очевидно, из числа местного ополчения – В.М.), которые стали ловить крестьян и «вешать, как собак»[22]. Это была явная расправа без суда и расследования с целью запугать крестьян и не допустить мятежа. Однако такой показательный террор властей графства не запугал крестьян, а как раз наоборот побудил их к дальнейшим нелегальным действиям. В этот момент, очевидно, сыграл свою роль субъективный фактор, коим была личность Б. Стира, ходившего по деревням и призывавшего крестьян и ремесленников к новому выступлению. Причем он говорил, что хотя первая попытка восставших закончилась неудачно, но теперь крестьяне не дадут себя провести, и будут драться до победы[23].
Сплотив вокруг себя несколько единомышленников, Стир убеждал крестьян в том, что они не останутся без поддержки и т.п.[24] Видимо, ему удалось договориться с крестьянами ряда деревень о новом выступлении, определив его дату – 25 ноября 1596 г. Местом сбора опять избрали местечко Энслоу Хит. Но в назначенный день там собралось только 10 человек, т.е. ближайшие сторонники Стира. Однако они явились туда вооруженными, что свидетельствует о серьёзности их намерений. Крестьяне окрестных селений не пришли в пункт сбора в этот день. Очевидно, местные власти сумели принять какие-то превентивные меры по отношению к ним. Причем власти узнали о готовящемся новом сборе крестьян от одного из сподвижников Стира, некоего Роджера Саймондса[25]. Начались аресты потенциальных участников восстания, но одновременно власти приняли меры против наиболее злостных огораживателей в западной части графства[26]. Однако, какие конкретно это были меры, из источников не ясно. Можно только предположить, что ими были штрафы за незаконные огораживания и принудительная реконверсия пастбищ в пахотные наделы.
Арестованных пятерых «зачинщиков» вместе с Б. Стиром и ещё 14-ю крестьянами отправили в Лондон, где их допросили и разослали по разным тюрьмам[27]. Расследование было закончено к марту 1597 г. Главных зачинщиков обвинили в государственной измене, и казнили вместе с Б. Стиром[28].
Протоколы допросов свидетельствуют о масштабах готовящегося восстания (6 селений, 500 участников), о стратегических планах восставших (уничтожение усадьб злостных огораживателей, захват оружия, продовольствия). Сам Б. Стир прямо говорил о намерении «всем джентльменам отрубить головы», захватить две пушки, лошадей и идти на Лондон. Там, по его словам, его поддержат подмастерья, а затем восстание распространится по всей стране[29].
Столь авантюрные планы этого крестьянского лидера вызывают сильные подозрения, ибо о походе на Лондон со столь агрессивными намерениями не думали даже во время более значительных крестьянских восстаний XVI-XVII вв. Поэтому вполне вероятно, что о своих «намерениях» крестьянский лидер дал показания под пыткой, и они, мягко говоря, не соответствовали действительным планам заговорщиков. Скорее всего, основная цель их состояла в том, чтобы добиться возвращения захваченных у них и огороженных лендлордами земель. Тем более, маловероятно, что крестьяне хотели «перебить всех джентльменов». Они не могли не понимать, что это просто невозможно осуществить, а, кроме того, даже намерение убить своего господина могло квалифицироваться судами общего права как государственная измена, за которую полагалась жестокая «квалифицированная» казнь.
В то же время протоколы допросов и другие источники, отражающие эти события в Оксфордшире, интересны тем, что показывают социальное поведение потенциальных участников крестьянского восстания. В этом случае совершенно не прослеживаются какие-либо религиозные мотивы в их поведении и в аргументации своих требований. Это можно рассматривать как одно из подтверждений того, что общественное сознание крестьян в вопросах обоснования прав на землю носило конкретный светский характер, и они уже не апеллировали к Священному Писанию, хотя религия и религиозные споры занимали немалое место в английском обществе в целом и в крестьянской среде в частности[30].
Новый всплеск огораживаний конца XVI – начала XVII вв., сопровождавшийся эвикцией крестьян, особенно в Центральной Англии, стал, выражаясь словами А. Тойнби, своеобразным «вызывом» для крестьян, «ответом» на который стало усиление социальной борьбы в английской деревне начала XVII века.
Источники свидетельствуют о целом ряде крестьянских «мятежей», «беспорядков» и «восстаний» не только в графствах Центральной Англии, но и в других регионах королевства. Так, известно, что в 1600 г. в Сомертсетшире в селении Мейлит произошли крестьянские волнения, поводом к которым стала массовая закупка там зерна для английских войск в Ирландии. Действия крестьян сводились, в основном, к нападениям на торговцев зерном. На первый взгляд, это обстоятельство кажется странным. Логично предположить, что крестьяне как потенциальные продавцы зерна должны быть заинтересованы в большом спросе на него. Значит, они в данном случае выступали не как продавцы зерна, а как его покупатели, опасавшиеся роста цен на него из-за массовой скупки. Напротив, в выгоде оказывались крупные торговцы зерном, которые обычно скупали его осенью у крестьян по низким ценам, а потом продавали по высоким. Лондонский кабинет был осведомлен об этом событии. Реакция государственной власти была незамедлительной и довольно жесткой. Местным властям было отдано распоряжение о беспощадном немедленном подавлении этого выступления крестьян «для примера другим»[31].
В 1603 г. «беспорядки» произошли в Эссексе. Они были вызваны «подстрекательством дурно настроенных лиц». Местные мировые судьи сумели подавить своими силами эти «беспорядки»[32]. Источники не разъясняют, чего стремились достичь крестьяне, а также не приводят какие-либо подробности этого выступления.
В этом же году центральные органы власти узнали о глухом брожении среди сельскохозяйственных рабочих в Суссексе, Эссексе и Герефордщире[33]. «Мятежные сборища», как квалифицировали всякое собрание крестьян государственные чиновники, произошли в различных регионах королевства[34].
В источниках сохранились сведения о различных лицах, ведущих антиправительственную агитацию среди крестьян графств Центральной Англии. Так, в 1603 г. некий Эдмунд Печелм был обвинен в подстрекательстве к бунту, а также за «бранные слова против короля и более всего против тайных советников, епископов и судей»[35]. Сходное явление отмечено в Ноттингемшире, где какие-то «мятежные лица отвратительно отзывались о членах Тайного совета» и местные власти намеревались их арестовать. Однако по каким-то причинам удалось задержать и допросить лишь некоего Бекета из Корнуолла[36].
В 1603 и в 1604 гг. в Дербишире произошло волнение крестьян против огораживаний общинных земель, а в 1605 г. в Суде Звёздной палаты рассматривалось дело о разрушении изгородей пятью женщинами[37].
В Лестерширском селении Гарендон в 1603 г. произошло волнение крестьян против огораживаний, а крестьяне другого селения (Котесбич) с 1602 г. начали длительную судебную тяжбу со своим огораживателем-лендлордом Дж. Кварелси[38].
На протяжении ряда лет крестьяне манора Хилмортон (Уорвикшир) отстаивали различными способами свои земли от притязаний некой Мери Эстли. Около десятка раз они судились с ней в Канцлерском суде и Суде Звёздной палаты и около двадцати раз в других судах общего права. Кроме легальных средств борьбы в судах, они прибегали и к мятежам, в которых участвовали многие крестьяне окрестных селений[39].
В документах судов ассизы упоминаются открытые выступления крестьян против огораживаний в Герефордшире в 1603 г. в селении Келшем[40]. Скупые сообщения официальных документов об открытых выступлениях крестьян порой не дают общего представления о причинах и целях этих волнений и т.п. Однако иногда источники буквально «прорываются» детальными подробностями отдельных крестьянских выступлений. Так, например, известно о драматической борьбе против огораживаний крестьян селения Кройкхолл (Йоркшир) в 1606 г. Как и в других случаях подобных выступлений, крестьяне этой деревни снесли изгороди вокруг огороженных их бывших общинных земель. Власти послали туда комиссию из мировых судей, которые собрали сведения об огораживаниях 24-х летней и 16-летней давности. Но вскоре стало очевидным, что комиссия занимается не столько выяснением размеров огораживаний, сколько стремлением усмирить крестьян и заставить их восстановить изгороди или же выплатить денежные суммы огораживателям за причиненный ущерб. Крестьяне же, видя несправедливость таких требований, продолжали свою борьбу за земли. Особенно упорно боролись крестьяне манора Энлеби против некоего огораживателя Хейлла. Они подали на него жалобу в Суд палаты прошений, но дело здесь не решилось в их пользу. Тогда они начали просто самовольно разрушать изгороди, возведенные Хейлом вокруг их земель. К сожалению, дальнейший ход борьбы крестьян за землю в источниках не отражен. Известно, что во время этого волнения у крестьян был свой лидер, некий Кристофер Келд[41].
В целом, даже на основе столь неполных данных, можно видеть активизацию борьбы крестьян за землю в различных регионах королевства в начале XVII века. Центральные и местные органы власти хотя и относились к открытым крестьянским выступлениям негативно, но все же принимали некоторые административные меры в отношении огораживаний крестьянских земель лендлордами. Возможно, именно по этой причине массового выступления крестьян даже в региональном масштабе не произошло. Волнения охватывали от одного до нескольких селений (точные цифры в источниках почти всегда отсутствуют – В. М.). Лишь в 1607 г. региональное восстание крестьян произошло в центральных графствах королевства. Факт этого события отмечали многие как отечественные, так и зарубежные историки[42]. Однако вплоть до недавнего времени, говоря об этом восстании в контексте аграрной истории Англии кануна буржуазной революции середины XVII века, почти все исследователи ссылались на известное сообщение об этом восстании в хронике Д. Стоу[43]. Это хотя и важный источник, но он не освещает всю совокупность событий восстания, а значит выводы, построенные только на сообщении хрониста, будут ограниченными. Поэтому, на мой взгляд, есть резон, привлекая кроме сообщения Дж. Стоу многие другие источники, в том числе сравнительно недавно введенные в научный оборот, остановиться на этом интересном событии из истории крестьянской жизни несколько подробней.
Источники же свидетельствуют, что движение крестьян против огораживаний началось в центральных графствах ранней весной 1607 г. в Дербишире. Как только об этом стало известно в Лондоне, Тайный совет сразу отправил графу Шрусбери и местным властям графства депешу, в которой требовал от них незамедлительного подавления всяких «незаконных сборищ» с целью разрушения изгородей[44]. Общепринятая дата начала восстания – конец мая 1607 г. – нуждается в уточнении в свете новейших данных. Датируя начало восстания концом мая, историки всегда ссылались на отрывок из хроники Дж. Стоу о событиях в Нортгемптоншире, Лестершире и Уорвикшире. Его первая запись о начале восстания датирована 15 мая 1607 г. Вполне понятно, что хронист мог получить известие о восстании лишь спустя некоторое время после его начала. Логично предположить, что восстание началось несколько ранее указанной им даты. Дж. Стоу писал о сообщениях, поступающих из Уорвикшира, Нортгемптоншира и Лестершира, «о неожиданном мятеже» большого количества крестьян, собравшихся в одном месте. «Они силой снесли и разрушили изгороди, засыпали канавы и сделали открытыми огороженные поля, которые с давних времен были открытыми и занятыми под пашней. В некоторых местах собралось мужчин, женщин и детей одна тысяча, а у Хил Нортона в Уорвикшире их было 3 тысячи, а в Котесбиче (Лестершир – В.М.) их было 5 тысяч. Они направили все усилия на уничтожение изгородей и открыли огороженные поля без применения какого-либо насилия по отношению к какому-либо человеку, имуществу или скоту, и куда бы они ни приходили, то получали помощь от местных жителей, которые посылали им не только телеги, нагруженные продовольствием, но еще хороший набор лопат и заступов». Далее хронист называет селения в Дербишире, в которых также произошли открытые выступления крестьян (Барнстапль, Тивертон, Бемптон)[45].
Из этого хотя и краткого, но яркого описания восстания хронистом можно сделать некоторые выводы: восстание началось примерно одновременно в четырех графствах Центральной Англии; носило оно явно антиогораживательный характер; сразу появилось несколько центров восстания и быстро формировались своеобразные, оснащенные лопатами и заступами, крестьянские отряды, которым оказывали явную поддержку многие крестьяне этого региона. Обращает на себя внимания мобильный характер этих крестьянских отрядов, что можно расценивать как стремление уничтожить огораживания не только в своей деревне, но и в других местах.
Попробуем восстановить картину хода восстания в различных графствах. Как сообщает Дж. Стоу, в Лестершире центром сбора восставших стало селение Котесбич, где собралось 5 тысяч крестьян, явно из различных селений. Очевидно, восстание там приобрело достаточно широкий размах уже в мае, поэтому 19 мая Тайный совет направил наместнику графства приказ, чтобы тот разогнал «незаконные сборища крестьян с целью уничтожения изгородей»[46]. После этого местные власти решили сначала устрашить восставших крестьян. С этой целью 6 июня они воздвигли виселицы в Котесбиче. Очевидно, это означало предупреждение восставшим о серьёзных намерениях властей. Одновременно готовились войска для подавления движения. Тем не менее крестьяне не испугались и не разошлись по домам. Напротив, подобные действия властей лишь подлили масла в огонь. Возбужденные массы крестьян уже 8 июня сломали эти злополучные виселицы[47]. Вскоре, 12 июня, в графство прибыл вооруженный отряд карателей, набранный из наёмников и джентри во главе с графом Гантингдоном. Сам король назначил его командующим по усмирению восставших крестьян. Ему было приказано, по возможности, не прибегать к массовым расправам, а наказывать лишь «зачинщиков и подстрекателей»[48]. Когда же командир карателей со своим отрядом прибыл в Лестершир, то «нашел все спокойным». Но вскоре собралось «около 80 мятежников», которых он разогнал и арестовал лишь главарей. Одним из них был Джон Рейнольдс. Его отправили в Лондон, как главного зачинщика мятежа. Затем граф приступил к наказаниям крестьян за участие в мятеже. Несколько человек были казнены (2 или 3), а остальные были подвергнуты какому-то иному наказанию[49]. О личности Дж. Рейнольдса не раз писали историки, отмечая тот факт, что восставшие крестьяне называли его» Капитан Кошелек», так как он носил с собой большой кошелек, в котором якобы было средство против всех огораживаний. Но когда его обыскали, то нашли там лишь кусок зелёного сыра. Всем он говорил, что является уполномоченным от короля по разрушению изгородей и что сам Бог послал его к восставшим[50].
Личность этого крестьянского лидера весьма интересна и неслучайно вызывала оживленный интерес как зарубежных, так и отечественных историков. Ещё в начале XX века американский историк Э. Гей высказался о нем, как о типичной фигуре, часто встречающейся в крестьянских восстаниях в средневековой Англии. Однако он считал, что агитация его не имела должного результата, так как власти действовали быстро и энергично[51].
Иного мнения о Дж. Рейнольдсе русский исследователь Ю. М. Сапрыкин, который специально изучил идейные позиции и место этого крестьянского лидера в восстании 1607 г.[52]
Очевидно, вряд ли можно сомневаться в том, что агитация Дж. Рейнольдса и некоторых других крестьянских лидеров сыграла значительную роль в подготовке восстания и его распространении по территории ряда графств Центральной Англии. Эта агитация с самого начала придала восстанию ярко выраженный антиогораживательный характер. Именно эта черта заметна в ходе восстания и в других графствах.
Известно, что в Лестершире к восставшим крестьянам присоединилась и какая-то часть жителей г. Лестера, хотя городские власти делали все возможное, чтобы воспрепятствовать уходу горожан за пределы городских стен[53].
Если исходить из свидетельства хрониста Дж. Стоу, в Нортгемптоншире в мае восстание тоже было в полном разгаре. Подтверждением этому является королевская прокламация от 30 мая «Против мятежников в Нортгемптоншире». В ней, в частности, отмечались факты мятежей в этом графстве, где «тысячи недавно устроили сборища». Прокламация характеризовала их как «бунты против огораживаний, которые продолжались днём и ночью». Король предупреждал, что если они (т.е. бунты – В.М.) будут продолжаться и усиливаться, то их подавят силой оружия. Одновременно он обещал крестьянам принять меры против огораживаний и насильственного сгона крестьян с земли, если они прекратят восстание[54].
В мае восстанием был охвачен целый ряд селений Нортгемптоншира: Руштен, Пайтуаль, Гагелбич и др.[55] Судя по королевской прокламации и сообщению хрониста, крестьяне действовали крупными отрядами, которые были вооружены, но не применяли оружия против огораживателей.
Одним из ярких эпизодов восстания было массовое движение копателей (диггеров), которое началось именно в Нортгемптоншире, а не в Уорвикшире, как это было принято считать. Так, в одном из писем граф Шрусбери сообщал, что «Сэр Энтони Милдмей и сэр Эдвард Монтегю узнали о том, что в Ньютоне (Нортгемптоншир – В. М.) собралась одна тысяча мятежников, которые называли себя левеллерами и были заняты копанием, но при этом имели копья, длинные алебарды, самострелы, стрелы и камни»[56]. По всей видимости, эти дворяне со своими отрядами должны были подавить там крестьянское выступление, но, прибыв на место, убедились, что имеющимися в их распоряжении силами они не смогут этого сделать. Поэтому были вынуждены срочно привлечь к подавлению восстания местных джентри и их слуг в качестве пехотинцев. Каратели попытались словесно убедить крестьян прекратить беспорядки, разойтись по домам и с этой целью дважды зачитывали королевскую прокламацию. Однако крестьяне категорически отказывались подчиняться, и тогда на них бросили конницу и пехоту. В результате «отчаянного сопротивления» восставшие отбили первую атаку, но вскоре последовала вторая атака карателей, которая «обратила в бегство мятежников». В результате этого сражения было убито 50 человек и большое число ранено. О потерях среди карателей официальные документы умалчивают. Известно лишь, что был смертельно ранен командир пехоты карателей некий Гарри Фукс[57]. Это сражение зафиксировано в бумагах монастыря Большой Эддингтон. Оно датировано 8 июнем 1607 г. В записях говорится о пленении многих восставших и их последующей казни, которую каратели устроили в Нортгемптоне, Оундли, Трестоне и в других местах[58].
Удивительно, но и после таких расправ восстание ещё не было подавлено окончательно. Каратели разбили лишь один из отрядов восставших. Источники свидетельствуют, что другие крестьяне построили укрепленный лагерь и использовали его в качестве опорной базы, откуда отправлялись разрушать изгороди то в одно, то в другое место. Лишь 16 июля этот опорный пункт восставших крестьян пал. Но и это ещё не было окончанием восстания. Местные власти и здесь опасались распространения восстания на близлежащие города, поэтому было установлено наблюдение «за всеми подозрительными лицами». Особенно пристально следили за католиками, полагая, что они попытаются использовать восстание в своих целях.
В Нортгемптоншире, между тем, в это время действовал ещё один крестьянский лидер. Им был некий Барталамью Хелстон, который выдавал себя за сына казнённой Марии Стюарт. К сожалению, источники умалчивают о каких-либо подробностях в отношении этой персоны. Известно, что «часто вокруг него собирались люди». Очевидно, это своеобразное самозванство имело конфессиональную подоплеку, т.е. католицизм. Местные власти арестовали его и допросили. На допросе он говорил слова «хуже, чем бунтарские». Затем его заключили в тюрьму и дальнейшая его судьба неизвестна[59].
Таким образом, отмеченные нами события свидетельствуют о том, что в июне правительству Якова I Стюарта ещё не удалось подавить восстание. Поэтому не случайно король 28 июня издал новую прокламацию. В ней отмечался факт упорного сопротивления со стороны восставших крестьян, которое пришлось подавлять силой оружия и наказывать многих из участников восстания. Однако король выставлял себя защитником интересов крестьян, заявляя, что и он терпит убытки из-за огораживаний, а поэтому поручает своим судьям исправить такое положение вещей. Он вновь обещал провести «полное расследование», но крестьяне, со своей стороны, должны терпеливо ждать его завершения. В заключение прокламация угрожала, что «мятежи и незаконные сборища будут наказываться как государственная измена»[60]. Современники знали, что за такой вид преступления полагалась страшная «квалифицированная» казнь[61].
На мой взгляд, кабинет Якова I Стюарта был чрезвычайно обеспокоен распространением восстания на соседние графства королевства. Поэтому неслучайно Тайный совет срочно разослал письма мировым судьям графств Суррей, Кент и некоторым другим, напоминая им о необходимости принятия мер против «жуликов, бродяг и солдат, недавно прибывших из Нидерландов»[62]. Р. Сесиль лично предупреждал представителей местных властей о возможности восстания в их графствах, информируя их о событиях в центральных графствах. Граф Дорсет в ответном послании благодарил его за эту информацию и предостережение насчет возможных восстаний. В посланиях к властям Дербишира и Глостершира Сесиль советовал им немедленно подавлять в зародыше крестьянские мятежи, если они вдруг начнутся[63].
Практически одновременно с событиями в Лестершире и Нортгемптоншире восстание распространилось и в Уорвикшире. По сообщению хрониста, там, в селении Хилмортон, собралось 3 тысячи крестьян, которые разрушили изгороди[64]. Восстание довольно быстро распространилось по графству. Местные власти и здесь оказались бессильными в своих попытках подавить мятежи. Степень организованности крестьян была довольно значительной. Они не только создавали повстанческие отряды, но и составили своеобразную программу, известную под названием «Диггеры Уорвикшира ко всем другим диггерам»[65]. Этот документ хорошо известен отечественным историкам. Отрывки из него приводил С. И. Архангельский, а Ю. М. Сапрыкин сделал вывод о том, что диггеры 1607 г. предвосхитили выступление диггеров во время Английской буржуазной революции середины XVII века[66]. Сами крестьяне называли себя левеллерами, потому что считали своей важнейшей задачей сравнять изгороди с землей, но не потому, что ставили своей целью установление социального равенства. В своем обращении они заявляли о желании бороться до конца. «Мы, со своей стороны, – говорилось в нем, – не ждем прощения и сохранения жизни: лучше мы мужественно умрем, чем потом зачахнем из-за недостатка того, что узурпаторы используют для откорма свиней и овец»[67].
Среди копателей Уорвикшира, видимо, было много беднейших крестьян и батраков. В этом документе отчетливо просматривается их протест не только против захвата крестьянских земель, но и перспективы превращения в пауперов. «Они опустошили и снесли целые селения, – говорилось в обращении диггеров Уорвикшира, – и превратили их в пастбища, нисколько не выгодные для нашего государства. Общинные поля, лежащие открытыми, будут более полезными не только тем, что дают зерно, на чём основана наша жизнь»[68].
По своему идейному содержанию это был документ, решительно протестующий против огораживаний и апеллирующий к популярной в то время в правительственных кругах идее о всеобщей пользе землепашества для государства. Сам факт появления документа такого рода свидетельствует о наличии элементов организованности в рядах восставших крестьян.
Показательно, что в Уорвикшире тоже были лидеры восставших крестьян. Ими были йомены из Лендброка – Френсис Гарольд и Томас Гаррис. Кроме того, известны имена некоторых джентри, примкнувших по каким-то причинам к восставшим крестьянам[69].
В отечественной историографии отмечалось, что в Уорвикшире местные власти вели переговоры с восставшими[70]. В ходе них крестьяне настаивали, чтобы короля ознакомили с причинами восстания. Видимо, местные власти намеренно затягивали переговоры с целью подготовки сил для их разгрома, чем и объясняется их бездействие. Нельзя исключить и тот факт, что в Уорвикшир могли прибыть остатки разгромленных в Лестершире и Нортгемптоншире крестьянских повстанческих отрядов. Источники свидетельствуют о пребывании в Уорвикшире «Капитана Кошелька». Очевидно прав новозеландский историк Дж. Мартин, полагая, что «Капитан Кошелёк» – это эпоним, который принимал целый ряд крестьянских лидеров. Джон Рейнольдс был лишь одним из них[71]. Интересно, что по документам Суда Звёздной палаты под именем «Капитан Кошелёк» фигурирует не какая-то одна конкретная личность, и этим объясняется упорное нежелание восставших верить официальным сообщениям о его аресте[72]. Этим можно объяснить свидетельства различных источников о появлении в различных графствах, охваченных восстанием, «Капитана Кошелька», который руководит действиями крестьян. «Капитан Кошелек» был как бы символом крестьянского единения и организованности. Видимо, Джон Рейнольдс был лишь первым из всех крестьянских лидеров, принявших этот своеобразный повстанческий титул. Он был и первым из числа крестьянских руководителей, кого каратели арестовали. Именно этот факт и зафиксировал в своей хронике Дж. Стоу, а потом все историки вслед за ним считали Джона Рейнольдса единственным из тех, кто носил этот своеобразный титул.
Между тем, события крестьянского восстания заставили короля издать третью прокламацию[73]. Как справедливо заметил в свое время С. И. Архангельский, король,издавая её, пытался расколоть восставших, обещая амнистию всем тем, кто признает вину перед местными властями до дня Св. Михаила[74]. Одновременно король вновь предупреждал, что «мятежи и незаконные сборища будут наказываться как государственная измена», и тут же заявлял, что создана комиссия по расследованию огораживаний, и необходимо терпеливо дожидаться результатов её работы[75].
Обещание королем амнистии лишь в третьей прокламации, можно рассматривать как косвенное свидетельство вступления восстания в завершающуюся фазу и стремления монарха окончательно расколоть хрупкое единство крестьян.
Однако и после этого восстание ещё не было закончено. Так, в переписке правительственных кругов и местных властей центральных графств от августа-сентября 1607 г. нет указаний о том, чтобы где бы то ни было крестьяне складывали оружие и прекращали разрушать изгороди вокруг их земель, возведенные джентри. В сентябре с мест приходили сообщения лишь о судебных расследованиях дел участников восстания[76]. Только в октябре, когда закончился срок, установленный в прокламации, крестьяне начинают складывать оружие. В Нортгемптоншире, например, «подчинились согласно прокламации» 143 человека, из которых 62 были батраками и 21 состоятельными крестьянами[77], остальные – мясниками, портными, сапожниками и т.п. Эти цифры не слишком-то велики, если иметь в виду участие в восстании тысяч крестьян. Предоставление амнистии отмечено и весной 1608 г. Например, амнистия была дана некоему «Генри Коулею и другим» за участие в сборищах с целью разрушения огораживаний[78]. Сам этот факт можно расценивать двояко: как новую вспышку крестьянского мятежа спустя почти полгода, по весне, или же как продолжение борьбы крестьян вплоть до поздней осени или даже до зимы 1608 г.
Отрывочные упоминания об отдельных фактах борьбы крестьян против огораживаний весной 1608 г. имеются в переписке местных властей[79]. Кроме того, 1608 г. в Англии был неурожайным на зерновые культуры, и в результате произошел значительный рост цен на хлеб. Несомненно, часть крестьян, которая вела интенсивное земледелие, могла выиграть от этого, продавая свое зерно по более высоким рыночным ценам. Однако малоземельные крестьяне и сельские батраки, как и городские низы, явно пострадали от роста цен на хлеб, и следствием этого явилось усиление социальной напряженности, возникли новые волнения теперь уже на почве хлебной дороговизны. Правда, крупного восстания в этот год в стране не произошло[80].
Таким образом, восстание крестьян в центральных графствах в 1607 г. было достаточно крупным событием социальной борьбы крестьянства в Англии времен позднего феодализма, которое, к сожалению, английские и американские историки долгое время незаслуженно принижали или замалчивали[81]. В свете всей совокупности источников, в том числе сравнительно недавно введенных в научный оборот, восстание представляется гораздо более значительным. Длилось оно дольше, чем обычно считалось. Даже на основе скудных данных официальных сообщений можно без особой натяжки датировать его начало концом апреля 1607 г., а окончание – октябрем 1607 г. Издание трех королевских прокламаций, посылка войск против восставших и, наконец, создание королевской комиссии по расследованию огораживаний свидетельствуют об очень серьёзной озабоченности правительства Якова I Стюарта этим событием. Поэтому нельзя, на мой взгляд, согласиться с мнением Дж. Терск, утверждавшей, что термин «бунт» (revolt) преувеличивает масштабы беспорядков[82]. Более прав, на мой взгляд, её ученик, новозеландский историк Дж. Мартин, считавший это восстание достаточно крупным событием борьбы крестьян против огораживаний[83].
Поразительное упорство восставших крестьян, их организация в крупные отряды, достигавшие нескольких тысяч человек, появление в их рядах своего рода программных документов – всё это также говорит о значительном размахе этого восстания. Весь ход событий восстания убедительно свидетельствует о его направленности именно против огораживаний. Поэтому опять-таки нельзя согласиться с мнением Дж. Терск, что де «огораживания были своеобразным козлом отпущения гнева крестьян, которые больше страдали от иных тягот». Сомнительным также выглядит её утверждение о том, что крестьяне чисто символически уничтожали изгороди, протестуя против огораживаний[84].
Совершенно очевидно, что социальный состав восставших был неоднородным. Наряду с беднейшими крестьянами, которые особенно пострадали от огораживаний в предшествующие два-три десятилетия, в нем приняли участие и зажиточные крестьяне, часть горожан: ремесленники, подмастерья, мелкие торговцы и даже отдельные джентри. Конечно, цели у этих социальных групп были разные, что неизбежно отразилось в ходе их выступления.
В общей картине восстания видна ещё одна интересная деталь: стремление крестьян разрушить изгороди вокруг огороженных полей, не прибегая к насилию по отношению к самим огораживателям. По существу, крестьяне использовали оружие только тогда, когда против них правительство бросило войска наёмников и ополчение джентри. Это можно объяснить глубокой уверенностью крестьян в незаконности огораживаний и отсутствием в их среде в массовом количестве воинственно настроенных личностей. Вместе с тем, таковые все же были среди них, о чем свидетельствует документ «Диггеры Уорвикшира».
В этом восстании, как и во многих других крестьянских восстаниях Средневековья и Раннего Нового времени отчетливо заметна характерная черта крестьянского менталитета – глубокая вера в доброго, справедливого короля. Неслучайно крестьянские лидеры принимали титул «Капитан Кошелёк» и выдавали себя за уполномоченных короля. Очевидно, они хорошо знали, что повсеместно крестьяне верят королю в стремлении предотвратить огораживания. В сознании крестьян начала XVII века глубоко укоренилось представление о том, что монарх – противник огораживаний, ибо в период долгого правления Елизаветы I Тюдор это направление аграрной политики сохранялось. Вот почему в ходе восстания крестьяне требовали от короля лишения власти тех членов местной администрации, которые были замешаны сами в огораживаниях. Отношение центральной власти к этому восстанию было неоднозначным. С одной стороны, Тайный совет, король отрицательно относились ко всякому социальному выступлению и даже к их попыткам. С другой стороны, они вынуждены были принимать некоторые меры в пользу крестьян и против огораживателей. Так, например, известно, что некоторые огораживания, ликвидированные крестьянами в ходе восстания, не были восстановлены вновь. Государственная власть стремилась «подавить» восстание в большей мере легитимными, мирными средствами. В то же время следует отметить, что в общем праве на протяжении изучаемого периода наблюдается общее ужесточение ответственности за участие в восстаниях. Так, если в середине 1550-х гг. участие в мятеже квалифицировалось судами общего права, как «фелони» (felonia) при условии, что в него было вовлечено более 12 человек, то мятежи, в которые было вовлечено от 3 до 11 человек квалифицировались, как «миздиминора» (misdemeanour), за которую полагался год тюремного заключения[85]. В первый год правления Елизаветы I эти статьи закона были подтверждены. При Якове I участие в мятеже уже рассматривалось как «государственная измена», за что полагалась смертная казнь.
Восстание имело определенное значение для эволюции крестьянского менталитета в том плане, что в ходе него родились идеи левеллеров, сыгравших впоследствии большую роль в ходе буржуазной революции середины XVII века. В свете этого опять-таки нельзя согласиться с Дж. Терск, что оно (восстание – В. М.) было анахронизмом и лишь оправдывало экономические трудности и препятствия[86]. Подходя с позиций принципа историзма к этому восстанию, можно констатировать, что оно было далеко не случайным, а скорее закономерным явлением и заняло вполне определенное место в длительной борьбе крестьян за землю.
Вряд ли можно согласиться с мнением Дж. Мартина, согласно которому восстание 1607 г. в центральных графствах было финальной стадией борьбы крестьян с лендлордами за землю[87]. Борьба крестьян за землю продолжалась в различных формах и после 1607 г. вплоть до английской буржуазной революции середины XVII века, а в годы революции ещё больше усилилась. В то же время новозеландский историк Дж. Мартин прав, считая, что «классовая борьба английского крестьянства играла важную роль в определении курса аграрного развития»[88].
В самом деле, источники, хотя и крайне немногочисленные, свидетельствуют о продолжении борьбы крестьян против огораживаний в последующие десятилетия.
Центр открытых крестьянских выступлений в 20-30-е гг. XVII века смещается в Восточную Англию, где долгое время идет борьба с компаниями осушителей болот[89].
Подводя итог изучению социально-экономических процессов в английской деревне, следует отметить, что вторая половина XVI – первая треть XVII века прошли, с одной стороны, как время неуклонного роста огораживаний, а с другой стороны, это было время постепенного изменения отношения к огораживаниям в крестьянской среде, что выражалось во все более интенсивном переходе крестьянских общин от системы земледелия с открытыми полями к индивидуальному ведению хозяйства. Несомненно, рост численности населения во второй половине XVI – первой трети XVII века также оказал влияние на изменение системы хозяйствования крестьян и распространение в их среде интенсивных методов сельскохозяйственного производства. Вместе с тем, это было и время почти постоянной борьбы крестьян за сохранение своих пахотных земель и общинных угодий от поползновений как лендлордов, так и буржуазии. Если при Елизавете Тюдор не произошло крупных крестьянских восстаний против огораживаний, то лишь благодаря исключительно осторожной аграрной и социальной политике королевы и её кабинета. При первых Стюартах ситуация значительно изменилась. Крестьяне все более неоднозначно относились к огораживаниям. Все более распространялись в их среде огораживания по соглашению, в том числе между самими крестьянами. Это влияло на их отношение к огораживаниям, проводимым джентри. Однако неизменным сохранялось отрицательное отношение крестьян к огораживаниям, которые сопровождались эвикцией. Этого не желало и государство. В этом позиции и интересы крестьян и государства совпадали.
[1] Архангельский С. И. Крестьянские движения в Англии в 40-50-х годах XVII в. - М., 1960.; Он же. Восстание крестьян в графстве Норсемптоне в первой половине XVII века // Из истории социально-экономических идей. - М., 1956. - С. 205-212.; Сапрыкин Ю. М. Социально-политические взгляды английского крестьянства. - С. 223-227; Он же. Народные движения в Англии и Ирландии в XVI-XVII вв. - М., 1963. - С. 67-68.; Барг М. А. Народные низы в Английской буржуазной революции XVII века. Движение и идеология истинных левеллеров. - М., 1967.- С.102-105; Gay E. The Midland Revolt of 1607 // TRHS n. s. Vol. 18. - L. 1904. – P. 195 - 244.; Fletcher A. Tudor Rebellion. - L., 1968.- P.113; Thirsk J. Enclosiong and Ingrossiong // Agrarian History. Vol. IV. - P. 200-255; Palliser D. Op. cit.- P.182, 184, 310.; An Atlas of Rural Protest in Britain, 1548-1900 / Ed. A. Charlesworth. - Phil., 1983. - P. 1-76; Martin J. Op. cit - P. 161-215; Manning R. B. Op. cit.- P. 55-131.
[2] APC Vol. 10.- L., 1895 - P. 155.
[3] Ibid. Vol. 11.- L., 1895 - P. 95, 99, 103, 106, 110,113.
[4] VHC Yorkshire. Vol. 3.- L., 1913 - P. 477 - 478.
[5] APC Vol. 13. - P. 338.
[6] Ibidem.
[7] Ibidem.
[8] VHC Somersetshire. Vol. 2.- L., 1906. - P. 307.
[9] APC Vol. 14.- P.91, 133, 159.
[10] Ibid.- P. 91.
[11] VHC Midlesex. Vol. 1. - P. 91.
[12] Ibid. Berkshire. Vol. 2. - P. 207.
[13] APC Vol. 24.- 2-nd ed. - Nendeln/ Liechtenstein, 1974. - P. 201.
[14] Ibid., - P. 279.
[15] HMC Salisb. Part 4. - P.527.
[16] Eliz. Journ. - P. 336.
[17] Ibidem.
[18] APC Vol. 24. - P. 265 - 266. Eliz. Journ. - P. 242.
[19] О мерах правительства Елизаветы Тюдор см. гл. 4. 2.
[20] Вокруг этого события в историографии существует некоторая путаница (См.: Сапрыкин Ю. М. Народные восстания... - С. 67-68; Black J. B. The Reign of Elizabeth.- Oxford, 1959. - P. 213 and etc.; Appleby A. A. Famine in Tudor and Stuart England. - P.141.).
[21] Neal H. Elizabeth I and Her Parliaments. Vol. 2. - P.336.
[22] CSPD Vol. 1595 -1597.- P. 316, 323 and etc.
[23] Ibid. - P. 343.
[24] Ibid. - P. 344.
[25] HMC Salisb. Part 7. – L., 1899. - P. 49 - 50.
[26] CSPD Vol. 1595 -1597. - P. 316.
[27] HMC Salisb. Part 7.- L., 1899. - P.49-50; APC Vol. 26.- P. 374.
[28] HMC Salisb. Part 7. - P. 50.
[29] CSPD Vol. 1595-1597. - P. 343 - 345.
[30] Хилл К. Английская библия и революция XVII века / Пер. с англ.- М., 1998. - С. 17-61.
[31] The Elizab. Journ. (Last Journals) - P. 92.
[32] CSPD Vol. 1603-1610.- P. 4.
[33] Ibid. - P. 20.
[34] Ibid. - P. 7; APC Vol. 32. – L., 1974. - P. 102-104.
[35] CSPD Vol. 1603–1610. – P. 26.
[36] Ibid. - P. 27.
[37] VHC Derbyshire. Vol. II.- P. 174; Sec. Jacob. Journ. - P. 250.
[38] VHC Lecestershire. Vol. II. - P. 203 - 204.
[39] Martin J. Op. cit. - P. 188.
[40] Calendar of Assis Record. Herefordshire. - P. 33.
[41] VHC Yorkshire. Vol. III. - P. 479.
[42] Барг М. А. Указ. соч. - С. 102-105; Архангельский С. И. Восстание крестьян в графстве Норсемптоне // Из истории социально-экономических идей. - С. 206; Сапрыкин Ю. М. Социально-политические взгляды... - С. 223-227.; Gay E. Op. cit. // TRHS n. s. Vol. 18. - P. 190-216. ; Thirsk J. Agrarian History. Vol. IV. – P. 232-233; Martin J. Op. cit. - P. 161 - 215.
[43] Staw J. Annales or General Chronicale of England.// Second Jacobean Journals. Being a Record of Those Things Most Talked of During the Years 1607 to 1610 /Ed. G. B. Harrison.- L., 1958. - P.28. (Далее сокращённо: Sec. Jacob. Journ.).
[44] VHC Derbyshire. Vol.II. - P. 128.
[45] Sec. Jacob. Journ. - P. 28 - 29.
[46] Gay E. Op. cit. // TRHS n. s. Vol. 18. - P. 216.
[47] Agrarian History. Vol. IV. - P. 234.
[48] Jcob. Jourrn. - P. 31.
[49] Ibid. - P. 34.
[50] Ibidem.
[51] Gay E. Op. cit. // TRHS n. s. Vol. 18. - P. 217.
[52] Сапрыкин Ю. М. Социально-политические взгляды… - С. 224 - 227.
[53] Martin J. Op. cit. - P. 170.
[54] TSP Vol. I - P. 121.
[55] Martin J. Op. сit. - P. 180 - 181.
[56] Sec. Jacob. Journ. - P. 28 – 29; 1 ядленд = 12 акрам.
[57] Ibidem; HMC Salisb. Part XIX(1607) – P. 343, 497.
[58] Gay E. Op. сit. // TRHS n. s. Vol. 18. - P. 217.
[59] Sec. Jacob. Journ. - P. 28 - 29. Видимо, С. И. Архангельский принял его за Б. Стира, крестьянского руководителя неудавшегося восстания в Оксфордшире в 1596 г. (См.: Английская буржуазная революция XVII века. Т. I. - С. 43.).
[60] TSP Vol. I. - P. 121.
[61] В английском общем праве в то время существовало три вида преступления: “тризн” (государственная измена), “фелони” (грабёж, разбой и т.п.) и “миздиминора” (мелкая кража и т.п.). (См.: История государства и права зарубежных стран. Часть I / Под ред. О. А. Жидкова и Н. А. Крашенинникова. - М., 1988. - С. 256.
[62] CSPD Vol. 1603-1610. - P. 359.
[63] Gay E. Op. сit. // TRHS n. s. Vol. 18. - P. 216.
[64] Sec. Jcob. Journ. - P. 28 - 29.
[65] VHC Warvikshire. Vol. II. - P. 161, 447.
[66] Архангельский С. И. Указ. соч.// Из истории социально-экономических идей. - С. 206.; Сапрыкин Ю. М. Социально–политические взгляды.- С.226.
[67] VHC Warvikshire. Vol. II. - P. 161.
[68] Ibidem.
[69] Martin J. Op. cit. - P. 169.
[70] См.: Английская буржуазная революция… Т. I. - С. 42.
[71] Martin J. Op. cit. - P. 168.
[72] Ibid. - P. 177-178.
[73] TSP Vol. I. - P. 122.
[74] Архангельский С. И. Указ. соч. // Из истории социально-экономических идей… - С. 206.
[75] TSP Vol. I. - P. 122.
[76] CSPD Vol. 1603 -1610. - P. 373.
[77] Sec. Jacob. Journ. - P. 54.
[78] CSPD Vol. 1603 - 1610. - P. 419.
[79] Ibid. - P. 437, 483.
[80] Martin J. Op. cit. - P. 168.
[81] Значимость этого восстания для аграрного развития Англии отметил лишь Дж. Мартин. (Martin J. Op. cit. - P. 213-215).
[82] Agrarian History… Vol. IV. - P. 234.
[83] Martin J. Op. сit. - P. 213 - 215.
[84] Agrarian History… Vol. IV. - P. 234.
[85] SR Vol. IV. I Mary. Cap. 12.
[86] Agrarian History… Vol. IV. - P. 234.
[87] Martin J. Op. сit. - P. 213-214.
[88] Ibid. - P. 213-214.
[89] См. гл. 3. 2. 3. 3.
