EM-ENGLAND

© Автор: Митрофанов В.П.

В статье рассматривается практика привязки финансовых обязательств подданных английского королевства в период конца XVI-первой трети XVII века к размерам их движимой и недвижимой собственности, называемой в источниках терминами «земля (land)» и «добро, имущество (goods»). Используя данные материалов по графству Норфолк, в статье рассматривается взаимосвязь размеров собственности, как в категории «land», так и «goods» с выплатами по субсидиям, займам, на вооружение ополченцев графств и на содержание пауперов. Приводятся конкретные данные о размерах наложенной субсидии на различные категории населения целого ряда сотен и церковных приходов. Имеются факты пересмотра должностными лицами первоначальных сумм обложения субсидиями по движимой собственности и недвижимости. Значительные суммы займов оказывались неподъёмными для многих собственников, что заставляло власти искать новые способы их размещения среди подданных.

Отмечается тенденция подданных различными способами занизить размер своей собственности и в том и в другом варианте, или вообще утаить её от королевских должностных лиц, с целью снизить размер своей выплаты по указанным финансовым обязательствам. Денежные сборы на содержание пауперов были не столь значительными и не были строго привязаны к размерам движимой и недвижимой собственности. Формально они уплачивались всеми собственниками. Прослеживается стремление подданных уклониться от этой обязанности. Существовавшая системы денежных выплат подданных по их финансовым обязательствам могла негативно отражаться на их предпринимательской активности.

Property and financial obligations of the Englishmen (end of the XVI- first third of the XVII century).

The article deals with the practice of correlation financial obligations of subjects of the English kingdom during the end of the XVI-first third of the XVII century to the dimensions of their movable and immovable property, referred in the sources as «land» and «goods». Using data from materials of Norfolk county, the article discusses the relationship between the size of property, both in the land category and goods, with payments for subsidies, loans, levies for militia counties, and maintenance of paupers. Specific data on the amount of the imposed subsidy on various categories of the population of a number of hundreds and church parishes are given. There are facts of review by officials of the initial amounts of taxation on subsidies for movable property and lands. Significant amounts of loans were unaffordable for many owners, which forced the authorities to seek new ways of placing them among subjects.

It is noted the desire of citizens in various ways to understate the size of their property in either version, or even to hide it from royal officials, in order to reduce the size of their payment for these financial obligations. The monetary charges for keeping the paupers were not so significant and were not strictly tied to the size of movable and immovable property. Formally, they were paid by all the owners. The tendency of subjects to evade this duty is traced. The existing system of cash payments of subjects on their financial obligations could negatively affect their private enterprise activity.

В переходную эпоху от феодализма к капитализму происходит трансформация форм собственности. Особенно это заметно в отношении земельной собственности и соответствующих изменений в поземельных отношениях. Практически все историки в своих исследованиях по истории Англии XVI-XVII вв. так или иначе, затрагивали этот аспект. Это прослеживается, в частности, в трудах по аграрной истории Англии данного периода. В меньшей мере исследовалась эволюция движимой собственности. В данной работе предпринимается попытка анализа взаимосвязи финансовых обязательств англичан с их движимой и недвижимой собственностью преимущественно на материалах графства Норфолк конца XVI-начала XVII в. Для этого использовались «бумаги» мирового судьи Норфолка Натаниэля Бэкона за период 1580-1620 гг. Следует отметить, что понятие «собственность (property)» в нашем источнике не упоминается. Она фигурирует под терминами «land» (земля) и «goods» (добро, имущество).

Известно, что сбор налогов в Англии в эпоху Тюдоров базировался на размере движимой и недвижимой собственности подданных. Королевская власть возлагала на своих подданных уплату субсидий, которые вотировались парламентом. Эта практика имела место в период правления Елизаветы Тюдор и первых Стюартов. На парламентских сессиях регулярно принимались Акты о субсидиях. За время правления Елизаветы их собирали более 30 раз. Такая система выплат субсидий продолжалась до конца правления Якова I (т.е. до 1625 г.). При этом неизменно сохранялся принцип зависимости выплаты подданными по субсидиям от размеров их движимой и недвижимой собственности.    

В «бумагах» мирового судьи Н.Бэкона имеется материал по сборам субсидий по пяти сотням графства. Правда, полная раскладка сбора субсидии дана только по одной из них (South Erpingham) за 1606 г. в 37 церковных приходах, в которых содержатся сведения по обложению субсидиями более 300 человек, из которых 1 дворянин, 28 джентльменов, а остальные крестьяне и горожане.  На 287 человек из них были наложены платежи по их земельной собственности, а на 58 человек, по оценке их движимого имущества. Причем, по оценке движимости платежи наложили на крупных собственников, но не наложили на остальных жителей приходов. Это можно расценивать как массовое утаивание движимой собственности от её обложения сбором в счёт субсидии. Ведь маловероятно, что кроме состоятельных собственников движимости в этих приходах не было лиц, имевших мелкую движимую собственность. Тот факт, что в 14 приходах ни на одного человека не было наложено платежей в счет субсидии по движимому имуществу, означает, что их земельная собственность оценивалась выше их движимости. Однако они могли утаить подлинный размер своей движимой собственности, например, каких-либо товаров от их полной оценки и соответствующего начисления суммы выплаты по субсидии.

Соответственно сумма начисления выплаты субсидии по оценке земли тоже значительно больше, что отражено в Таблице 1. Как следует из неё такая же закономерность, т.е. преобладание суммы сбора субсидий от земельной собственности, прослеживается и по другим четырём сотням графства.

По земельной собственности количество человек, обложенных субсидиями, варьировало в каждом приходе от 1-2 до 39. Это значит, что в ряде приходов очень мало было собственников земли, доход от которой превышал бы оценку их движимого имущества. Например, в 28 приходах таковых было менее десятка. Собственники хотя бы какого-то движимого имущества были в 23 приходах в количестве от 1 до 8 человек. Интересно, что в одном приходе один человек, не из джентри был обложен в счёт субсидии по земельной собственности в 8 ф.ст.  и по движимости в 13 ф. ст. в этом же приходе, что вообще-то не допускалось законом. А на другого жителя графства, так же не из джентри была начислена сумма субсидии по земле в 30 ш., но затем её увеличили до 40 ш., а по движимости он должен был уплатить в счет субсидии 3 ф.ст.!

Причем, один единственный собственник, проживавший в одном из этих приходов, рыцарь, был обложен субсидией по земельной собственности в размере 15 ф.ст. и одна вдова, не из числа джентри, тоже по земельной собственности была должна уплатить 15 ф.ст. в счет субсидии. Это была максимальная сумма платежей в счет субсидии по недвижимости.

Всего пересмотр наложенных сумм выплат по субсидии произвели в 35 случаях. В девяти случаях первоначальные обложения по земельной собственности изменялись в сторону увеличения. Причём, в основном, проверка правильности начисления суммы по выплате субсидии применялись к джентри. В подавляющем большинстве случаев сумма платежа в счет субсидии по земельной собственности увеличивалась как минимум на 10 ш., а иногда и гораздо больше. Однако в трёх случаях наложенные суммы пересмотрели в сторону увеличения, но при вторичном утверждении их снизили. Видимо отдельные лица смогли добиться пересмотра сумм платежей по субсидии и сумели доказать, что их имущество неправильно оценено. В четырех случаях переоценку земель джентри персонально подтверждали и делали соответствующую запись. В 3-х случаях то же самое делали в отношении не джентри. Очевидно, одной из причин пересмотра оценки земельной собственности могла быть сдача земли в аренду по так называемым «улучшенным рентам», уровень которых мог варьировать в зависимости от коньюктуры земельного рынка.

Кроме того, имеются общие данные по суммам субсидий ещё четырех сотен графства. С учётом этих данных за разные годы: можно составить сводную таблицу по пяти сотням графства:  

Таблица 1.

Суммы сборов по субсидиям с движимой и недвижимой собственности в пяти сотня графства Норфолк.

Таким образом, больше всего субсидии были собраны в сотне North Erpingham в 1602 г. (783 ф.ст.) и меньше всего в сотне Gallow в 1607 г. (269 ф.ст.), т.е. почти в 3 раза. Как видим, основные суммы субсидий Корона получала от обложения земельной собственности. Это может свидетельствовать о том, что земельную собственность, конечно же, труднее утаить от оценки и последующего определения суммы платежа в счет субсидии в отличие от движимого имущества. Однако размеры сборов от обложений движимого имущества в счёт субсидии в целом на одного человека был выше, чем земельной собственности и составлял от 3 до 13 ф.ст.

Интересно, что, если по земельной собственности субсидии наложили на 23-х джентри (суммы от 20 ш. до 10 ф.ст.), то по движимости только на 6 джентри. Основная масса джентри была обложена субсидиями по земельной собственности от 3 до 6 ф.ст. Но примерно 40 человек не из числа джентри были обложены субсидиями по их земельной собственности от 1 ф.ст. до 15 ф.ст.  Суммы субсидий по движимости также составили от 3 до 6 ф.ст. Это может означать, что официально в данных сотнях графства среди джентри не было крупных собственников земли и движимости. Вместе с тем, учитывая данные сборов субсидий по пяти сотням графства за 1602-1621 гг. эти цифры сбора субсидий от земельной собственности и движимого имущества могут косвенно свидетельствовать о значительном количественном колебании земельных собственников и собственников движимости. Низкий уровень суммы сбора субсидии в 1621 г. от обложения движимого имущества по сравнению с другими четырьмя сотнями в 1602-1607 гг. может свидетельствовать о значительном сокращении собственников движимости в этой сотне. В тоже время количество земельных собственников в 1621 г. было, примерно, сопоставимо с количеством земельных собственников в этих четырёх сотнях за период 1602-1607 гг.

В одном из документов «бумаг» Бэкона отмечено, что, если в начале правления Елизаветы Тюдор графство Норфолк дало 7465 ф.ст. 4 ш. 1,5 п. субсидий, то в 1621 г. только 2198 ф.ст. 19 ш. 10 п., т.е. более чем в 3 раза меньше. Конечно, Тайный Совет был обеспокоен таким снижением сборов субсидий. Поэтому предписывал мировым судьям и комиссионерам по сбору субсидии более тщательно проводить оценку недвижимой и движимой собственности с целью определения суммы субсидий. Очевидно, одна из сложностей оценки земли и движимости состояла в том, что накануне проведения обследования собственники уезжали из своих мест, где их хорошо знали в места, где их мало знали и там занижали или утаивали какую-то часть своей собственности от обложения платежом по субсидии. Поэтому определять сумму субсидии с собственников Тайный Совет рекомендовал комиссионерам в местах их постоянного проживания. В случае, когда при определении суммы сборов с собственности в счет субсидии человека на месте не было, комиссионерам следовало накладывать на него такую сумму, какая была при последнем обследовании его собственности. Одним из факторов успешной работы комиссионеров Тайный Совет считал формирование его состава «честными персонами сотни», для определения собственности каждого человека этой сотни. Причем, требовалось вести записи при оценке, как движимой собственности, так и недвижимой. По закону для наложения денежных сумм по выплатам субсидии комиссионеры должны выбирать и записывать большую по стоимости собственность, т.е. или по земле, или по движимости, но не обе сразу. Предписывалось учитывать и земли различных корпораций в данной сотне, которые также облагались субсидиями. Молодых людей до 21 лет предписывалось облагать субсидиями только по их движимой собственности, но не по земле. Видимо это исходило из феодальной традиции в Англии, где лица до 21 года считались несовершеннолетними и находились под опекой, а, следовательно, не являлись полноправными земельными собственниками.

Духовенство тоже предписывалось обкладывать субсидиями по той же норме, что и мирян, т.е. порог облагаемой собственности (видимо, дохода) для них также составлял 20 ш. Предусматривалось и право подданных оспорить их сумму обложения субсидиями в судах. Поэтому комиссионерам рекомендовалось очень тщательно подходить к определению суммы субсидий для каждого человека, «отбросив свои симпатии и антипатии». За халатность комиссионеры могли быть оштрафованы на 10 ф.ст. Они должны вести книгу учета движимой и недвижимой собственности подданных в каждой сотне, где бы все было тщательно записано.

Другие, сохранившиеся сведения в «бумагах» также дают некоторую информацию о субсидиях и собственности подданных в Норфолке. Так, например, в 1588 г. Бэкон подготовил пространную речь для выступления в палате общин в отношении способов обложения субсидиями согласно принятому Акту о субсидиях, установившему сбор 2/15 и субсидий в размере 4 ш. с фунта дохода от земли и 2 ш. 9 п. с фунта стерлингов оценки движимости. В этой речи он подробно излагал порядок формирования и работы комиссионеров по сбору субсидий. Он отметил такие важные моменты касательно собственности, как минимальная оценка земли 20 шил., а движимого имущества 3 ф.ст. Именно таких собственников с указанием их имущества, следовало записывать в списки, выбирая или по оценке их земельной собственности, или по движимости (т.е. какой вид собственности больше оценен- В.М.). и предоставлять ему эти сведения, на основе чего он и будет определять размер субсидии с каждого собственника. Причем, субсидии с иммигрантов, хоть бы и натурализованных, как и ранее, полагалось брать в два раза больше, чем с англичан: с земельной собственности 8 ш. с фунта ст. её доходности, с движимости 5 ш.4 п. с фунта ст. её оценки. Все иммигранты должны быть переписаны, вместе с их собственностью. Причём, если у иммигрантов нет никакой собственности, но они старше 7 лет, то все равно должны платить субсидию в 8 пенсов в два срока по 4 пенса. Комиссионеры должны также выяснить в своих сотнях земельную собственность различных корпораций и размер их движимого имущества. Все это должно быть переписано и на эту собственность также налагаются субсидии.

Давая оценку соотношения размеров субсидии и собственности можно отметить следующее. Оценка движимого имущества была на самом деле лишь приблизительной, никакой методики её объективного оценивания не было, т.к. стоимость каждого предмета движимой собственности определялась во многом субъективно, и непонятно было, насколько при этом учитывались такие показатели, как, например, сохранность вещи, её полезные качества, её изношенность и т.п. Более точно можно было оценить различные товары, например, запасы зерна у торговцев. Оценка доходности земельной собственности также не могла быть точной, ибо сельскохозяйственную продукцию крестьяне и фермеры могли сбывать на разных рынках, на которых цены могли колебаться в зависимости от места и времени продажи. Поэтому должностные лица, производившие оценку земельной собственности, могли определить лишь её приблизительную доходность. Или же, как вариант, расчёт производить от уровня доходности за последний сельскохозяйственный сезон. Более точно с земельной собственности можно было определить лишь уровень рент или арендных платежей, сведения о которых можно было получить в манориальной курии.

Утаивание земельной собственности, очевидно, было повсеместным явлением на фоне того, что в королевстве существовало немало крупных землевладельцев-лендлордов, а также крупных фермеров, имевших сотни акров земли и т.п. Точно также можно сказать и о существовании множества крупных собственников движимости в данном графстве. Например, за период с 1584 по 1589 гг. 46 человек в графстве предоставили денежные залоги по разным обстоятельствам в сумме от 2,5 ф.ст. до 20 ф.ст. Причем, только два человека предоставили минимальную сумму залога в 2,5 ф.ст., но 15 человек в сумме 20 ф.ст., 22 человека по 10 ф.ст. и 6 человек по 5 ф.ст. А за период с октября 1590 г. по февраль 1591 г Бэкон выдал 32 лицензии крупным хлебным торговцам, чьи запасы различного зерна составляли сотни и даже тысячи квартеров. В его «бумагах» фигурируют и крупные собственники других видов продовольственных товаров. В различных петициях, направленных Бэкону от жителей деревень и городов, имелось немало указаний о крупных собственниках движимости и недвижимости. Обладая значительной собственностью, они получали от неё и соответствующие доходы. Однако истинный их размер, применявшимися тогда способами, определить было невозможно.

Займы Короне, как известно, также были фактически одной из финансовой обязанности подданных, имевших хороший материальный достаток, а значит и собственность. В «бумагах» Бэкона имеются некоторые сведения о займах в Норфолке. С помощью мировых судей на местах составлялись списки зажиточных лиц, которые могут предоставить денежные займы Короне. Эти списки отсылались в Лондон, и Тайный совет уже мог иметь представление о том, какую сумму займа можно получить по тому или иному графству. Затем следовало распоряжение о сборе займов с указаниями о том, как их лучше всего проводить. Так, например, в 1588 г. Тайный совет прислал Бэкону инструкцию по сборам займов. В ней отмечается, что мировые судьи должны путём «дружеского увещевания» побуждать указанных в списке лиц давать займы королеве. В ходе проведения займов, конечно, какая-то часть таких людей отказывалась их давать, ссылаясь на трудности своего материального положения. В таких случаях мировые судьи должны предупредить их о том, что тогда де комиссионеры по займам проверят и определят истинную оценку их земельной собственности и движимого имущества, а эти сведения будут отправлены в Тайный совет и Казначейство. Видимо они хорошо понимали, что если их земельная собственность или движимое имущество окажется вполне достаточным с точки зрения властей для участия в займе, то они могут впасть в немилость Короны.

На примере графства Норфолк можно увидеть подобные случаи. Так в письме Тайного Совета лорду-лейтенанту графства от 20.09. 1589 г. тайные советники выразили своё удивление тому, что там не собраны займы с состоятельных лиц, включённых в списки заимодавцев. «Если же они, в самом деле, так бедны», - говорилось в письме, - что не в состоянии давать займы, как предписывалось в суммах 100, 50 и 25 ф.ст., то следовало распределить эти суммы на двух-четырех человек. Причем, позаботиться об этом должны не только комиссионеры по займам, но и сами эти лица, внесённые в списки, но отказавшиеся предоставить займы в таких размерах.

Суммы займов, поэтому могли быть нестабильными. Так, например, в отчёте о сборе займов от августа 1597 г. Бэкон сообщал Лорду Хранителю о том, что он собрал в своём графстве и отправил в Лондон в качестве займов сумму в 3500 ф.ст. Однако при этом указал, что очень многие, включённые в списки лица, не дали займов королеве. По его мнению, это произошло как по причине их «неспособности», так и желания переложить эту финансовую обязанность на других людей. В тоже время он сообщал, что есть немало лиц, которые просили перенести сроки предоставления займов до дня св. Михаила, т.е. до 29 сентября, и он разрешил им это. Кроме этого, Бэкон отметил и тот факт, что есть и состоятельные лица, отказавшие давать заем, но он попытается ещё раз их убедить предоставить займы, а если они окончательно откажутся, то сообщить в Тайный Совет их имена.

Так, например, сохранились достаточно подробные сведения о лицах, отказавшихся дать королеве займы в 1591 г. Таковых по графству оказалось 40 человек, которые предоставили письменные свидетельства от различных должностных лиц своих сотен. Из них только один представитель джентри. Причины их неплатежеспособности были разные. Наряду с типичными указаниями о лицах, подтверждавших мировыми судьями и констеблями «неспособность» того или иного подданного дать заём есть и нестандартные подтверждения от «трёх священников, очень честных и доверительных», «со многими другими свидетельствами» (т.е., кроме мировых судей и констеблей – В.М.), «мэром Норича». Также наряду со стандартной запись о «неспособности» дать заём, встречаются и нестандартные записи: «очень бедный человек», «очень неспособный дать заём», неспособен дать заём «из-за многих долгов по содержанию дома и больших обременений детьми», «находящийся в тюрьме за долги», «впавшая в долги из-за содержания большого дома страннопримства», «впавший в долги, из-за чего редко выходит из дома», «моряк-погорелец, утративший корабль, честный житель города, но не способный давать заём без заимствования денег». Помимо сведений об этих 40 человек, отмечается 14 человек умерших, 6 включённых в списки ошибочно, 17 лиц, уехавших из графства, 3 дававших заём прошлый год и 34 человека признанных способными дать заём. Итого в списки потенциальных заимодавцев было включено порядка 114 человек, которые, по его мнению, были состоятельными собственниками.

Он также сообщил о лицах умерших и уехавших в своем отчете за 1589 г. Интересно, что Бэкон сообщил в Тайный совет даже о тех лицах, из числа умерших, которые были способны дать заём, наряду с живыми лицами, также способными дать заём. Кроме того, в «бумагах» есть запись от 1596 г. о таких же 139 лицах. В списке по займу от 1598 г. зафиксированы 246 имен, расписанных по сотням графства. Таким образом, в 1590-е годы в Норфолке в разные годы по представлению местных властей было порядка от 100 до 246 крупных собственников движимости или недвижимости, способных предоставить Короне займы в суммах 25, 50, 100 ф.ст. Однако в реальности по разным причинам таковых оказалось значительно меньше. Очевидно, в последующие годы там сохранялась подобная ситуация. Поэтому каждый крупный собственник как потенциальный заимодавец был на счету у властей. Так, например, в 1614 г. Яков I направил свою признательность Н.Бэкону и ещё одному из мировых судей графства за то, что они сумели убедить в одной из сотен графства 34-х лиц дать заём, что составило всего-то 20 ф.ст. 10 ш. 4 п. и еще по другому списку 20 человек, давших займы в общей сумме 10 ф.ст., 16 ш. 8 п. Но они, скорее всего, были уже вовсе не крупные собственники движимости или недвижимости.

Таким образом, на основе этих цифровых данных о займах можно судить, что они проходили очень непросто. Многие собственники отказывались их предоставлять под разными предлогами или же просили отсрочки. Но все эти отказы требовалось подтверждать мировыми судьями и констеблями сотен, а порой и другими должностными лицами графства. Как и в случаях с субсидиями здесь также наблюдается стремление подданных занизить, или утаить свою земельную и движимую собственность, хотя сам размер земельной собственности или движимого имущества ни сами они, ни представители местных властей не указывали.

Ещё одной из финансовой обязанности подданных был сбор средств на вооружение и амуницию для ополчений графств. Общие принципы этого были определены ещё статутом 1557 г. Тем временем менялось вооружение, все более внедрялось огнестрельное оружие, более дорогое, чем холодное. Местные власти все чаще сталкивались с нежеланием сельских и городских жителей предоставлять свои деньги на эти цели. На примере графства Норфолк можно проследить связь земельной собственности и денежными сборами на вооружение ополченцев. Вот пример. Помощник лорда-лейтенанта графства 23.09. 1608 г. заключил соглашение с местными властями селения Кинг Хетт, по которому каждый владелец земли, оцененной в 200 ф.ст. или же имеющий движимую собственности, оцененную в 2 тысячи ф.ст. должен приобрести на свои средства для ополченцев латы, мушкет и копьё. Все это следовало демонстрировать во время военных смотров ополчений. Каждый человек, чья земля оценивалась в 100 марок или же, чьё движимое имущество оценивалось в 1 тысячу марок должен представить для ополченцев лошадь и вооружение для лёгкого пехотинца, а именно латы, мушкет и копьё. Каждый человек, чья земля оценивалась в 40 ф.ст. или же имеет движимого имущества на 500 ф.ст. был обязан поставить для ополченцев карабин и вооружение легкого пехотинца. Лица, чьи земли оценивались в 13 ф.ст. в год или же имели движимого имущества, оценённое в 200 ф.ст., должны были поставлять для ополчения мушкет или латы по усмотрению капитана воинской команды. Каждый собственник, чья земля оценивалась в 10 ф.ст. или же имел движимую собственность, оценённую в 200 марок должен был поставить для ополчения легкое ружьё. Однако этот документ предусматривал и возможность снижения денежного обложения на вооружение, если материальное положение человека ухудшилось. Особо оговаривалось, что норма денежного обложения на вооружение ополчения для горожан была такая же, как и для сельских жителей. Интересно отметить, что не предусматривалось каких-либо льгот в отношении дворян и духовенства, т.е. сохранялся прежний порядок обложения, какой существовал и при Елизавете Тюдор. Однако нормы обложения денежных сборов на вооружения при Елизавете все же менялись и, например, сам Н. Бэкон не всегда знал, когда произошли изменения. Поэтому при необходимости, когда его самого об этом спрашивали жители графства, направлял запрос по подобным вопросам лорду-лейтенанту графства. Например, однажды у него возник вопрос об обложении путем выставления трех всадников от собственников с доходом в 2 тысячи ф.ст. или же в 3 тыс. ф.ст.? Ему непонятно были и, в частности, собирать ли это все в рамках субсидий или как-то иначе? Не знал он и того, какой методики должны были придерживаться помощники лорда-лейтенанта при определении доходности земельных владений с целью определения для их владельцев нормы поставки вооружений для ополчения. В общем, неотрегулированность подобных вопросов на местах вызывала в отношении движимой и недвижимой собственности много споров. Очевидно, это влияло и на общий сбор денежных средств с собственников недвижимости и движимости. Так, например, за период с 1596 по 1602 гг. в одной из сотен (Бразер Кросс) на службу 8-ю солдатами за пределами сотни было собрано 24 ф.ст. 8 ш., а в 1598 г. на закупку лёгких лошадей для войск в Ирландии собрали 3 ф.ст.  Для отправки 9-ти солдат в Ирландию за период с 1598 по 1600 гг. в сотне потребовалось собрать 37 ф.ст. 7 ш. 6 п.  А в 1599 г. для приобретения пороха и запальных фитилей собрали 14 ф.ст. 14 ш. И ещё 5 ф.ст. 2 ш. собрали для оплаты куратору военного смотра ополчения. Таким образом, на военные нужды за период с 1597 по 1600 г. в данной сотне было собрано 84 ф.ст. 11 ш. 6 п.  Если учесть, что помимо этого собственники недвижимости и движимости платили субсидии и давали займы, то можно себе представить насколько обременительны для них были эти платежи на военные нужды.  Неслучайно Н.Бэкон часто ломал голову над тем, как собрать денежные средства на военные нужды: как собирать деньги с небольших поместий и как облагать духовенство, горожан, которые имели земельную собственность в сельской местности? Ведь как землевладельцы они тогда были обязаны поставлять лошадей для воинских ополчений, но, как горожане, они отказывались это делать. Возникали и другие сложности при сборе денег на военные нужды, которые Н. Бэкону приходилось решать. При поддержке лордов-лейтенантов графства Бэкону удавалось всё же убеждать англиканский клир выделять немалые денежные средства на эти цели, ибо они все-таки были порой крупными собственниками недвижимости и движимости. Очевидно благодаря настойчивости мирового судьи и относительной состоятельности населения Норфолка, к 1616 г. там имелся значительный арсенал вооружения для ополчения графства.  Так по данным 14 сотен графства в тот год на балансе числилось 740 стволов мушкетов, 230 стволов лёгких карабинов, 2224 фунта пороха, 1082 фунта запальных фитилей и 1404 фунта пуль, не считая холодного оружия. По сути дела, это была своеобразная коллективная движимая собственность в виде оружия, боеприпасов и амуниции.

Как известно по елизаветинским законам о пауперах все жители церковных приходов должны были уплачивать определённые суммы денег на содержание нищих(relief). Твердой привязки нормы платежей к размерам движимой или недвижимой собственности жителей в этом случае не было. Очевидно, размеры взносов определяли сами местные власти, и специальные должностные лица (смотрители за бедными) периодически их собирали с имущего населения своих приходов.

О том, как это было на практике опять-таки можно судить на примере графства Норфолка на основе «бумаг» мирового судьи Н. Бэкона. 

О нехватке денег на пауперов и других проблемах в этой связи представители властей сотен сообщали Бэкону ни раз. Так, например, в 1603 г. некий Джилес Готфри, смотритель за пауперами, сообщал ему о том, что, хотя все состоятельные жители церковного прихода, уплатили взносы в пользу пауперов, но денег все равно не хватает. Общая сумма необходима в размере 5 ф.ст. 16 ш., а реально собрано 4 ф.ст. 9 ш. Недобор составил 1 ф.ст 6 ш. 8 п. В своем письме он дал раскладку уплаты сборов в пользу бедных.  Оказывается, что выплаты на пауперов в этом селении варьировали от 2 п. до 16 ш. 6 п. Всего уплатили 19 человек: один человек уплатил 2 п., пять человек выплатили по 12 ш., менее 1 ш. выплатили 8 человек, 4 человека выплатили от 1 до 5 ш. 6 п. и 1 человек 1 ф.ст. 6 ш. 8 п. В письме отмечено, что собранных средств не хватило на содержание местных пауперов в течение всего года. За несколько недель до Нового года деньги закончились. Из письма видно, что этот смотритель за пауперами обложил денежными сборами прихожан в соответствии с показаниями одного из местных жителей, который сам уплатил налог в пользу бедных в размере 12 ш. Остальные жители этого селения не платили в тот год сбора в пользу бедных по причине своей бедности. Сколько их оказалось, в письме не называется. Можно лишь предположить, что таковых было больше, чем тех, кто уплатил сбор в пользу бедных. Ясно, что эти люди были явно малоимущими и жили сами на гране нищеты. Очевидно, собранных денежных средств хватило лишь на содержание двух-трех пауперов, да и то в течение неполного года.

Хотя в «бумагах» Бэкона нет сведений о привлечении крупных собственников к решению проблемы пауперизма в Норфолке, но по другим графствам такие сведения встречаются. Местные власти использовали крупных собственников, не только для сбора с них денежных средств в пользу пауперов, но и для организации исправительных (работных) домов. Так это было, например, в 1590-е годы в Йоркшире, где они заключили соглашение с одним джентльменом об организации производства фланели и торговли ею в течение 10 лет. За это он обязывался давать работу не менее чем пяти пауперам с выплатой жалованья по 17 п. в неделю за каждый фунт пряжи и делать выплаты в казну города 4 ф.ст. в год. Ему выделялось для производства помещение, и он освобождался от пошлин. Такой способ привлечения крупных собственников к решению проблемы пауперизма был более целесообразным, т.к. создавал рабочие места для здоровых пауперов, а, следовательно, и способствовало развитию мануфактурного производства в стране, несмотря на крайне тяжелые условия труда на них.

Изучение материалов («бумаг») мирового судьи Н.Бэкона по графству Норфолк свидетельствует, что существовавшая в Англии, указанного выше периода, практика сбора налогов, займов и сборов на нужды местных ополчений приводила к стремлению подданных постоянно утаивать или занижать размеры своей движимой и недвижимой собственности. Такая практика могла негативно влиять на их предпринимательскую активность и препятствовать их производственной или торговой деятельности в плане расширенного производства. Однако насколько эффективны были попытки подданных утаивания или занижения оценки движимой и недвижимой собственности? Наш источник лишь косвенно дает ответ на этот вопрос. Видимо далеко не всегда им удавалось это сделать. Совершенно очевидно, что местные власти располагали подробными сведениями о недвижимой и движимой собственности подданных в этом графстве и информировали (или, по крайней мере, должны были информировать) об этом центральную власть в лице Тайного совета и Казначейства. Следовательно, центральная власть при необходимости, через мировых судей и констеблей могли оказывать на них административное давление в случае невыполнения подданными своих финансовых обязательств перед Короной.

Библиография.

• Винокурова М. В. Мир английского манора (по земельным описям Ланкашира и Уилтшира второй половины XVI- начала XVII века).-М., 2004.
• Лавровский В. М. Исследования по аграрной истории Англии XVII-XIX вв. М., 1966.
• Митрофанов В.П. Англоязычные историки о фермерских хозяйствах в позднесредневековой Англии (XVI-середина XVII в.)// Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Гуманитарные науки. Вып.2./ Гл. ред. В.В. Кондрашин. - Пенза: ПГУ, 2014. С.5-13
• Митрофанов В.П. Из истории военных ополчений графств Англии начала XVII в.(по материалам мирового судьи Н. Бекона)// Известия ПГПУ имени В. Г. Белинского. Гуманитарные науки. № 23./ гл. ред. Коротов В.И. -Пенза, 2011 - С. 523-527;
• Митрофанов В.П. Человек «второго плана» в государственной структуре английской монархии конца XVI – первой трети XVII в. (по материалам мирового судьи Норфолка Н. Бэкона)// Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Гуманитарные науки. №3. Пенза: ПГУ, 2016.-С. .5-14)
• Семёнов в. Ф. Раннекапиталистическое фермерство в Англии XVI-первой половины XVII вв.// Генезис капитализма в промышленности и сельском хозяйстве. Сб. статей к 80-ти летию академика Н.М. Дружинина. М., 1965, С. 52-84.
• Everitt A. The Marketing of Agricultural Produce.// The Agrarian History of England and Wales. Vol. IV. Cambridge, 1967. P. 466-592.
• Hoyle R. W. Tenure and The Land Market in Early Modern England: Or a Late Contribution to the Brenner Debate // Economic History Review, 2-nd series. Vol. XLIII, №1. London, 1990. P. 1-20.
• Kerridge E. Agrarian Problems In The Sixteenth Century and After.  London, 1969.
• Tawney R. H. Agrarian Problem in the 16-th Century. London –New York. 1913.   
• Thirsk J. Enclosures and Engrossing// Agrarian History of England and Wales. Vol. IV. Cambridge, 1967. P. 200-255.
• The official Papers of Sir Nathaniel Bacon of Stiffkey, Norfolk as Justice of peace 1580-1620/ ed. by H.W. Sanders// Camden Society. Publications. Third series. Vol. XXVI. London, 1915.
• Statutes of The Realm of England./ Ed. A. Luders. A. , T. E. Tomplins. Vol.IV. London, 1819.
• Supplementary Stiffkey Papers// Ed. by F.R. Brooks// Camden Society. Publications. Third series. Vol. LII/ Ed. by F.R. Brooks. London, 1936. p. 1-55. 
• The Victoria History of The Counties of England. / Ed. W. Page. - L., 1900 -1970. A History of Yorkshire. Vol. III. London, 1913.

Полный текст статьи с научно-справочным аппаратом см.: Митрофанов В.П.  Собственность и финансовые обязательства англичан (конец XVI-пер. треть XVII в.)// Электронный научно-образовательный журнал История. № 8(62). Собственность в средневековой Западной Европе (земля-власть-право)./ Отв. ред. Уваров П.Ю., Винокурова М.В., Кириллова Е.Н., Майзлиш А.А., Хачатурян Н.А., Цатурова С.К. М.: ИВИ РАН, 2017. 13 с.