EM-ENGLAND

© Автор: Кирюхина Е.М.

Рассматриваются причины и принципы соотношение исторической реальности и художественного вымысла в серии историко-детективных романов английской писательницы Э. Питерс «Хроники брата Кадфаэля». Предмет исследования — изображение гражданской войны в Англии XII века. Бережное отношение к историческим лицам и событиям, чувство меры при использовании художественного вымысла позволяют Э. Питерс выразить собственную позицию в решении важных исторических и нравственных проблем.

The reasons and principles are considered of the correlation between historical reality and fiction in the series of historical detective novels by the English writer E. Peters, «The Chronicles of Brother Cadfael». The author analyses the depiction of civil war in Еngland in the 12thcentury. Respect for historical persons and events along with a sense of proportion when using fiction allows E. Peters to express her own point of view in dealing with important historical and moral problems.

Обращение к исторической эпохе в художественном произведении вызывает интерес как у филологов, так и у историков. С одной стороны, любое художественное произведение условно, т.к. отображенная в нем реальность не тождественна объекту изображения [1]. С другой стороны, мера соотношения объективного и субъективного начал в художественных произведениях, посвященных истории, весьма различна, поэтому они могут являться как объектами литературоведческого анализа, так и — согласно мнению исследователей школы Анналов М. Блока [2] и Ж. Ле Гоффа [3], а также отечественных авторов М.А. Барга [4] и А.Я. Гуревича [5] — своеобразными нарративными источниками изучения исторического времени. В отличие от многих авторов, использующих реалии Средневековья в качестве декораций для создания субъективной картины мира, Эллис Питерс (псевдоним Эдит Парджетер, 1913-1995) отличает бережное отношение к истории и умелое использование художественного вымысла. Попытаемся рассмотреть цели и способы соотношения исторической реальности и художественного вымысла в цикле романов этого автора.

Хорошо известная в Англии писательница, лауреат премий «Эдгар», «Серебряный клинок», «Алмазный клинок», награжденная королевой Елизаветой Орденом Британской империи, создала «Хроники брата Кадфаэля» (в цикл вошла 21 книга, последняя из которых закончена незадолго до смерти писательницы), переведенные более чем на 20 языков. На русском языке они появились сравнительно недавно (1995−1997) и практически не подвергались серьезным исследованиям [6]. Ее книги представляют собой переплетение «добротного английского классического детектива» и «средневековой романтики» [7], что и стало одной из причин необыкновенной популярности писательницы. Выбранные автором время и место действия давали возможность как для использования исторических документов, так и для простора воображения. Место действия хроник — графство Шропшир, находящееся на границе Англии и Уэльса, город Шрусбери и Шрусберийское аббатство; при этом проблемы взаимоотношения Англии и Уэльса раскрываются особенно подробно в книге «Датское лето», где ярко показывается образ Овейна Гуиннедского [8]. Время действия — эпоха смуты и гражданской войны в Англии, XII век, который автор считала «увлекательнейшим периодом в истории» [7].

Прежде всего, достоверность романам придает глубокое знание событий, характеров исторических лиц, географии родного края: «романы о Кадфаэле глубоко коренятся в местной географии, позволяя читателю двигаться через этот мир и стать частью его» [9]. Вымышленные персонажи, не упомянутые в средневековых документах, стилизованы как можно более правдиво: «…вводя в повествование вымышленные элементы, я сохраняла глубокое почтение к истории и, надеюсь, ни в чем не погрешила против исторической достоверности. Реальные биографии королей, графов, епископов, аббатов, валлийских принцев и датских вождей — всех тех, кто оставил в истории более или менее заметный след — мною не искажены. Но наряду с ними «Хроники» населены множеством других людей — купцами, ремесленниками, крестьянами, монахами или мелкими землевладельцами, образы которых порождены моим воображением. Я старалась добиться, чтобы они были максимально правдоподобны — жили и действовали как реальные люди той далекой эпохи»,- писала Эллис Питерс [10, с. 10-11]. В том случае, если в сюжет вводилось вымышленное событие, это соотносилось с логикой развития характеров исторических лиц и «могло произойти, поскольку ни один из известных и достоверных исторических фактов такой возможности отнюдь не противоречил. <…> Если какое-либо из описанных Эллис Питерс событий британской истории неизвестно, то и доказать, опираясь на факты, что его не происходило, никакой возможности нет» [11, с. 263]. Хотя главный герой — вымышленное лицо, «Питерс часто начинает исследование своего сюжета с изучения хроники XII века, прослеживая события, в которых Кадфаэль мог бы участвовать» [12].

Необходимость выбора главного героя, который по своему социальному статусу должен стать наиболее объективным участником и свидетелем исторических событий, имея возможность доверительного общения с людьми различного общественного положения, возникает перед каждым автором исторического романа. Одна из причин успеха Э. Питерс состоит в удачном выборе главного героя — мудрого бенедиктинского монаха, «в образе которого искренняя вера в обеспеченное божественным промыслом конечное торжество справедливости на удивление убедительно и естественно сочеталась с порожденным богатым жизненным опытом практицизмом, а столь же искренняя любовь к людям со знанием человеческой природы и отсутствием каких-либо иллюзий на сей счет» [11, с. 253]. Монах с именем Кадфаэль никогда не существовал в обители Святых Петра и Павла, но его имя было почерпнуто из исторической хроники. Во-первых, это валлиец, живущий в Англии, что уже не совсем обычно; во-вторых, бывший участник Первого крестового похода, воин и мореплаватель; в-третьих, монах, принявший монашество в зрелом возрасте. Поэтому он прекрасно знает людей, находит общий язык с представителями различных сословий, а по своему сану при том уровне отношения к вере и религии, которое было в Средневековье, еще и располагает к доверию и откровенности, — Кадфаэль действительно остается в мире, но не является его частью. Этот необычный монах прославился как искусный лекарь, знакомый с целебными свойствами трав, способный успешно расследовать таинственные преступления и готовый ради любви к людям нарушить строгие монашеские предписания: «Когда глаза правосудия остаются без доказательств, появляется брат Кадфаэль» [9]. Э. Питерс любила своего героя не только за проницательный ум и интуицию, которая позволяла ему распутывать сложнейшие преступления, но и за особую мудрость: «Это спокойный, проницательный, безмерно располагающий к себе человек с неиссякаемой любознательностью и глубокой признательностью Богу за Его удивительные дары в этом мире» [12]. Кадфаэль обладает умением встать «над схваткой», обнаружить непреходящие человеческие ценности в любом человеке: «…мой государь не Стефан и не Матильда. Всю свою жизнь я служил лишь одному Владыке, Всевышнему, и сражался только за Него. Однако я ценю верность и преданность, и считаю, что не так уж важно, каков тот, кому ты служишь. Главное — каков ты сам. Твоя верность так же священна, как и моя» [13, с. 78].

Друг и помощник Кадфаэля Хью Берингар, шериф Шрусбери, — также вымышленный персонаж, но его появление на страницах романа не противоречит исторической правде: он управляет городом в то время, когда правил шериф, имя которого сейчас неизвестно. Незаурядный ум и проницательность сочетались у Берингара с мужеством и честолюбием. Несмотря на то что Хью почти вдвое младше Кадфаэля, встречаясь в садике монаха, они чувствовали себя как ровесники: «Дух товарищества связывал их, и вдвоем им было хорошо и беседовать, и молчать» [14, с. 439]. Два близких Кадфаэлю человека находятся в разных лагерях: Хью является сторонником Стефана, а сын Кадфаэля Оливье — вассал императрицы. Но оба они относятся друг к другу с уважением за верность присяге, что позволяет Кадфаэлю, а вслед за ним и автору верить в конечное торжество добра: «В конце концов, размышлял монах, мир устроен так, что, несмотря на жестокость, алчность и постоянные раздоры, в нем все же находится место для простого человеческого счастья. Так повелось испокон веку, и так будет всегда, покуда в сердцах людских не угаснет неукротимая искра любви» [15, с. 34-35]. В отличие от многих традиционных пар «детектив — его помощник», Кадфаэль и Хью равнозначны, однако если Кадфаэль расследует преступления и наблюдает, то Хью Берингар непосредственно участвует во многих ключевых исторических событиях, встречается с высокопоставленными знатными лицами. Берингар способен понять и людей противоположного лагеря, но, будучи представителем закона, порой предпочитает не заметить виновника и благодарен Кадфаэлю за то, что ему не всегда нужно вершить правосудие, предоставляя монаху возможность проявить милосердие.

Эти вымышленные герои помогают читателю проследить события гражданской войны, увидеть и оценить главных претендентов на трон — короля Стефана и императрицу Матильду. Гражданская война (1135−1154) является фоном, на котором развиваются сюжеты романов. Специфика военных действий, характеры венценосных особ достаточно хорошо раскрыты в исторической литературе [16, 17]. Общеизвестно, что причинами междоусобной войны были отсутствие прямых законных наследников мужского пола у короля Генриха I и соперничество двух претендентов на английскую корону после его смерти: дочери —  Матильды (1102-1167), будущей матери Генриха II Плантагенета, и племянника — Стефана, графа Блуасского (1097-1154). Силы противников были почти равны: восточная часть Англии поддерживала Стефана, а западная — Матильду. Практически все хроникеры описывают страшные времена разрухи и анархии. Вильям Ньюбургский (1136−1198) — средневековый английский историк, автор важнейшего исторического источника «История Англии» (Historia rerum Anglicarum) — в разделе, посвященном правлению Стефана Блуасского, пишет: «Англия была постепенно настолько разграблена и опустошена обоюдными враждебными действиями, грабежами и пожарами, что будучи самой цветущей, теперь она представляет из себя самое опустошенное королевство. Уже пропал всякий страх перед королевской властью, исчезла вся сила общественного порядка, отступил страх перед законом, и кругом бродили насилие и распущенность. Каждодневно умножалось зло, церковная музыка превратилась в траурную, а люди оплакивали все новые и новые утраты» [18]. Э. Питерс четко следует историческим документам и рассматривает войну, прежде всего, как величайшее бедствие для страны, в которой перестали действовать законы: «Многие дворяне в этой потерявшей ориентиры стране уже не в первый, а во второй или третий раз переходили другую сторону, и многим это и предстояло сделать в будущем. Духовенство, бароны, да и все прочие руководствовались теперь в основном собственными интересами и старались подороже продать свою верность» [14, с. 12-13]. Если оценка событий дается в прямой авторской речи, то описание бедствий войны — от лица вымышленных персонажей. Угнетающее впечатление производит зрелище дороги, по которой в беспорядочной спешке отступали войска императрицы, — не столько обломки доспехов, оружия вперемешку с дорогой одеждой и драгоценностями, не имевшими цены перед лицом смертельной опасности, сколько зрелище изувеченных мертвых тел и брошенных коней: «…насмерть перепуганные лошади, обезумев, носились кругами, пока без сил не валились на землю» [19, с. 189-190]. Поскольку кони в то время являлись большой ценностью, то подобное зрелище производит впечатление крайней земной несправедливости. В этом эпизоде видно знание автором не только истории, но и классической литературы. В «Смерти Артура» Томаса Мэлори (1470), когда Ланселот находился после смерти короля Артура в монастыре, остальные рыцари были настолько опечалены, что не думали о земной жизни: «А кони их разбрелись, куда им вздумалось, ибо они теперь не заботились о достоянии земном…» — пренебрежение к коням говорит о последней степени отречения от земных благ [20, с. 614]. Нарушением справедливости небесной кажется разграбление и поджог Кембриджского аббатства, о котором рассказывает чудом спасшийся монах: «Они согнали нас во двор и вытолкали за ворота, а до этого ограбили наши кельи, отобрав все, кроме ряс. При этом они в нескольких местах подожгли аббатство. Тех, кто не повиновался и пытался протестовать, они избивали или даже убивали. Некоторых они расстреливали из лука» [21, с. 118].

Лишь во втором романе — «Один лишний труп» — впервые появляется один из претендентов на трон, король Стефан: его войска летом 1138 г. осаждают непокорный город Шрусбери. Первоначально внешность короля, причины и оценка его действий даются от авторского лица: «Король был крупным, шумливым, бесхитростным, отличался привлекательной внешностью и нежным цветом лица. По натуре он был незлобив, однако сейчас его терзала горечь обиды…» [13, с. 22] Полагая, что доброта по отношению к виновным воспринимается как слабость, он намерен сурово расправиться с мятежными защитниками Шрусбери: «Стефан горделиво прошествовал в ратушу по задымленному, залитому кровью двору, на плитах которого еще валялось брошенное оружие» [13, с. 55]. При разговоре с оставшимся в живых обидчиком король разъяряется, в бессильной ярости кусает пальцы; приказывает повесить пленных торопливо, будто боясь пойти на попятную (хотя за многих из них можно было получить хороший выкуп). Лишь после этого Стефан дарует прощение городу, не веря в преданность горожан, «…но ему понравилось, как быстро они собрались, чтобы ее выразить» [13, с. 63]. Известно, что аббат Хериберт поплатился своей должностью за то, что не сразу поддержал Стефана, — в романе его вина усугубляется тем, что он просит короля о погребении убитых: «С этими девяносто четырьмя несчастными обошлись как с бессловесными тварями, а ведь у каждого бессмертная душа и право на христианское погребение» [13, с. 84].

Художественным допущением является то, что среди убитых находится лишний неопознанный труп, идентифицировать который берется Кадфаэль. Вымышленным эпизодом является и то, что Хью Берингар на королевском пиру обвиняет убийцу, одного из приближенных короля, и вызывает его на поединок. Выразительна сцена королевского пира, увиденная данХью Берингаром. Лицо короля выражает недоумение, задумчивость, тревогу, взгляд его угрюм. Он испытывает противоречивые чувства: досаду на необходимость слушать и принимать решения, «тогда как по природной лености был более склонен беспечно веселиться и пировать» [13, с. 429], и любопытство. Контрастно отношение короля к мальчику-свидетелю: «Пленительная улыбка Стефана излучала доброту, которая отличала его натуру, пока проснувшееся честолюбие не побудило его вступить в нелегкую борьбу за престол и усвоить суровые правила такого рода состязаний» [13, с. 436]. Наконец Стефан находит выход из создавшейся ситуации: желая выступить в поход через два дня, он возвещает Божий суд. Король обрушивает кулак на стол с такой силой, что затрещали доски, подскочили чаши, и расплескалось вино, рывком поднимается из-за стола, положив конец омраченному пиру. На поединке, как и положено, торжествует справедливость, и Стефан назначает  Хью Берингара помощником шерифа. Что касается Кадфаэля, то он будет молиться и о невинно убиенных, и об убийце, «ибо всякий человек, погибший безвременно, всякий, ушедший из жизни во цвете лет и без покаяния, — это еще один лишний труп» [13, с. 474]. Автор разделяет точку зрения любимого героя: «Ибо от высочайших взлетов человеческого духа до глубочайшей бездны падения, повсюду, где есть место для справедливости и возмездия, остается и надежда на милосердие Всевышнего» [13, с. 474-475].

Еще не раз Э. Питерс покажет неудачи военных действий Стефана, противоречивость его характера: путем вставных эпизодов, оценки его автором и вымышленными героями. Король не любит долгие осады, проявляет необоснованное упрямство и ярость, но больше никогда не проявит подобной жестокости. Он поражает своей излишней рыцарской учтивостью: отправляет на свободу с эскортом попавшую в плен императрицу. Показателен эпизод битвы под Линкольном (февраль 1141 г.). Указывая на различные причины королевского поражения, историки [22] считают одной из них стратегическую ошибку — приказ войску спуститься с выгодных позиций для сражения с врагом на равных условиях. Вильям Ньюбургский: «Спешившись сам со своим отрядом, король поставил свою конницу в авангарде, чтобы та предприняла или отразила первый удар. Но та была побеждена и обращена в бегство первой же атакой вражеских коней, и весь удар пришелся на тот отряд, в котором находился король. Там схватка бушевала с наибольшей яростью, сам король сражался в первых рядах, и, наконец, был взят в плен, а его отряд рассеян» [18]. Поведение короля в духе рыцарских романов отмечают и хронисты: «Сам Стефан… “вспомнив о храбрых деяниях предков”, сражался “подобно льву”, доказав, что он внук Вильгельма Завоевателя» [22].

Поведение короля в бою, даже момент, когда он меняет сломанный меч на боевой топор, — все дается глазами участника сражения Хью Берингара: «Клянусь, ты никогда не видел в бою такого неустрашимого воина, как наш король. Его нелегко вывести из себя, но тут он пришел в ярость. Сражаться с ним было все равно что пытаться взять крепость. Его окружала гора трупов, и врагам приходилось карабкаться по ней, чтобы тоже упасть замертво от меча Стефана» [23, с. 21] Такое поведение короля вызывает сложные чувства у его сторонников. Берингар восклицает: «Я проклинаю его за такую глупость, но, проклиная, восхищаюсь и люблю его за это! Бог знает, какую глупость он еще выкинет по своему беспредельному рыцарскому благородству!» [24, с.16.] Поэтому, когда Стефан «энергичным ударом» берет порт Варем, вызывает сомнение, что он сможет так стремительно действовать и дальше. Показателен диалог между Хью и Кадфаэлем. Хью пытается привлечь внимание друга к действиям короля: «Это был хороший, решительный бросок. Если бы только Стефану удалось удержать город!» [25, с. 11]. Однако Кадфаэль, зная характер Стефана, не уверен в удаче. О короле отслужена благодарственная месса, теперь монаху гораздо важнее благополучие его садика. Контраст между «высокой темой» в начале  и «низкой» в конце диалога придают разговору друзей ироническое звучание: «Мы отслужили мессу по случаю выздоровления короля, — рассеянно заметил Кадфаэль и выдернул длинный осот, выросший на грядке с мятой. — Отчего это, скажи на милость, сорняки растут втрое быстрее растений, за которыми мы заботливо ухаживаем? Три дня назад здесь было чисто. Если бы так же всходила капуста, я бы уже завтра проредил ее» [25, с. 12].

И все же, по мнению Хью, у Стефана есть одно преимущество перед соперницей: он умеет вовремя прощать и забывать обиды. Автор называет Матильду «странной женщиной»: завоевавшая горячую любовь у своих германских подданных, она повела себя в Англии так холодно и надменно даже с теми, кто, несмотря на все лишения и невзгоды, проявлял ей неизменную верность, так злопамятно принялась мстить за прошлые обиды, что отпугивала даже недавних союзников, умея при этом завоевывать любовь и пылкую преданность — в рядах Стефана никто не мог сравниться доблестью с ее сводным братом Ричардом Глостерским. Рассказывая о дерзком побеге императрицы в декабре 1142 г. из осажденного Оксфорда (воспользовавшись сильным снегопадом, она вместе с двумя-тремя спутниками спустилась по веревке из башни, перешла по льду реку и шла шесть миль до Абингтона, где они сели на коней), Хью предполагает, что сам Стефан допустил это, не зная, что с ней делать: «Нет, какая женщина, Кадфаэль! Нужно отдать ей должное, согласись. Правда, когда удача на ее стороне, она становится невыносимой, но, Бог мой, как я понимаю мужчину, который готов идти за ней в огонь и в воду, когда удача ей изменяет!» [26, с. 19-20]. По мнению автора, мир не знал другого такого монарха, как Стефан, который ухитрился бы потерпеть поражение в обстоятельствах, когда победа просто неминуема. Но и императрица сумела из-за своей неоправданной жестокости и высокомерия лишиться возможности коронации: жители Лондона взбунтовались и выгнали ее из города. Вильям Ньюбургский: «Но, после того как она достигла такой большой высоты, она проявила себя немудрой — ее недавние успехи сделали ее столь высокоумной и надменной в речах, что и еще благодаря нестерпимой гордости ее пола, настроило все еще колеблющиеся умы знати против нее. Жители Лондона, хотя и вначале они приняли ее благосклонно, теперь, из-за ее гордости, прониклись к ней отвращением и вновь отвергли ее» [18]. Э. Питерс пишет: «Не иначе сама фортуна, видя, как один из них вот-вот завладеет вожделенной короной, всякий раз пугалась, что окажет истории сомнительную услугу, и поспешно выхватывала свой дар из-под самого носа претендента» [26, с. 20-21].

Э. Питерс показывает, как постепенно у многих людей складывается уверенность в том, что война завела страну в тупик, а ни одна из партий не может одержать победу. Кадфаэль выражает всеобщее мнение: «Люди должны безбоязненно ездить по дорогам, возделывать поля и заниматься ремеслами. Кто даст им такую возможность, тот и есть истинный король, независимо от наследственных прав. Мне все равно, вассалом какого монарха быть, лишь бы этот монарх восстановил порядок» [27, с. 354] На фоне всеобщей разрухи все большие симпатии вызывает сын Матильды, будущий король Генрих II Плантагенет.

Последний из написанных романов, «Покаяние брата Кадфаэля», оказался своеобразным завещанием Эллис Питерс. В нем показана еще одна попытка примирить враждующие стороны на совете в Ковентри в ноябре 1145 г. На фоне исторической трагедии развертывается трагедия личная: в списке пленных рыцарей — сын Кадфаэля Оливье, ради спасения которого он нарушает святой обет и покидает родное аббатство. Король Стефан показан глазами Кадфаэля: «…годы слегка посеребрили русую голову короля, а тревоги и заботы избороздили морщинами его высокое чело. Впрочем, лицо Стефана оставалось открытым и красивым, да и нрав его не изменился — вспыльчивый, но отходчивый, порывистый и отважный, но переменчивый, он был по натуре великодушен и добр, но с момента своего воцарения вел разорительную и кровавую войну» [27, с. 77-78]. Ему противостоит «высокая, стройная и величавая, роскошно одетая женщина» — «некоронованная государыня Англии»: «Она не снизошла до того, чтобы спуститься вниз, и лишь обозревала всю сцену невозмутимым и даже слегка пренебрежительным взором. В ответ на почтительное приветствие короля императрица слегка склонила голову. Она была царственно красива. Роскошные темные волосы, убранные под золотую сетку, и огромные, глубокие и холодные глаза делали ее похожей на изображение святой с византийской мозаики. Матильде уже перевалило за сорок, но кожа ее оставалась белой и гладкой, как мрамор» [27, с. 78].

Известно, что попытка найти компромиссное решение провалилась. Диспут претендентов на корону повторяет средневековые аргументы противоборствующих сторон. Матильда ссылается на завещание покойного отца Генриха I, принесенную ей вельможами и нарушенную ими клятву верности, Стефан уверяет, что страной должен управлять мужчина: «Да, я пришел, потребовал и, одержав честную победу, получил то, что было обещано ей. Миро, которым я помазан, смыть невозможно. Я коронован и потому заявляю свое право на то, чем владею. А тем, чем владею, я не поступлюсь. В этом я ни на какие уступки не пойду!» [27, с. 123]. Выразительна сцена последнего богослужения. Обе стороны ведут себя вызывающе: императрица во всем ее «мрачном великолепии» темно-голубых и золотых одежд, наводящих на мысль о стальной броне, занимает одну сторону в храме; Стефан, одетый «с небрежной роскошью», с высоко поднятой русой головой, размашистым шагом направляется в другую. Кадфаэль с горечью осознает, что призывы епископа провести последнюю ночь в молитвах тщетны: «Последнее напутствие пастыря прозвучало как предостережение, и эхо его страстного голоса прокатилось под сводами подобно дальним отголоскам громовых раскатов Божьего гнева. Но ни на короля, ни на императрицу это не произвело особого впечатления. Не приходилось сомневаться в том, что, как только соперники покинут храм, все предостережения будут ими забыты. И ими самими, и всеми их соратниками» [27, с. 135-136].

Чтобы показать, к каким неуправляемым и кровавым последствиям может привести неудачная попытка примирения, Э. Питерс прибегает к художественному вымыслу. Матильда, узнав о местонахождении изменившего ей Филиппа Фиц Роберта (сына ее сводного брата Роберта Глостерского), решает двинуть туда войска для расправы с ненавистным врагом: «Я схвачу его, — медленно, с расстановкой промолвила императрица, — и заставлю преклонить передо мной колени на глазах у всего войска. А потом, — голос Матильды задрожал от ярости, — он будет повешен!» [27, с. 324] В то время, о котором пишет автор, никто из родственных королевских особ еще не решался так публично посягнуть на родную кровь, потому императрица хочет пойти на замок, не известив об этом Роберта Глостерского: «Ибо все эти годы, пользуясь неуклонной поддержкой сводного брата, она в глубине души отчаянно завидовала его доблести и славе» [27, с. 330]. Возможные последствия устрашают даже ко всему привыкшего Кадфаэля: «Перед мысленным взором монаха предстала нескончаемая череда жестокостей и злодеяний, порожденных этим убийством. Последние запреты будут отринуты, святость родственных уз попрана, и поднявшаяся буря унесет последние обрывки надежд на примирение и успокоение страны…» [27, с. 347-348]. К счастью, подобное остается лишь на уровне возможного предостережения. В конце романа неоднократно обыгрывается притча о блудном сыне. Кадфаэль не только спасает собственного сына из плена и примиряется с ним, но и способствует примирению Роберта Глостерского с его сыном (это исторический факт, но по роману в этом заслуга Оливье и Кадфаэля), сам же герой возвращается в родное аббатство, где, вознося слова проникновенной молитвы, находит успокоение своей души.

Таким образом, Эллис Питерс достоверно изображает реальные исторические лица (короля Стефана, императрицу Матильду, Роберта Глостерского и других) и основные исторические события гражданской войны. Однако не следует рассматривать «Хроники…» как некий учебник по истории средневековой Англии, тем более что события первой гражданской войны, конечно, хорошо известны читателям-англичанам. Введение вымышленных персонажей или допущение вымышленных событий не искажает исторической правды, и именно этот прием позволяет автору ставить и решать не только исторические, но и морально-этические проблемы. Во-первых, это проблемы, связанные с вопросом престолонаследия и, шире, — власти в стране: автора интересует не столько законность занятия престола претендентом, сколько его соответствие интересам развития страны, ответственность государя за судьбы его подданных. Во-вторых, проблемы ценности отдельной личности, поведения человека в эпоху смуты и гражданской войны. В-третьих, проблемы вечных человеческих ценностей — дружбы, верности, любви. Наконец, в-четвертых, проблемы взаимоотношения человека и Бога, смысла и цели человеческой жизни, справедливости человеческой и божественной, соотношения милосердия и справедливости. В одном из романов Эллис Питерс написала: «Сентябрь стал таким, каким он и должен быть, — щедрым и изобильным. Хотя из-за долгой жары часть фруктов перезрела и опала до срока, но и того, что осталось, было достаточно, чтобы возблагодарить Господа, ибо, по мудрому замыслу Творца, за каждой засухой следует благодатный дождь, и все в природе возвращается на круги своя. А коли так, то и в жизни человеческой, несмотря на все испытания, со временем все образуется и встанет на свои места. Благодатный дождь небесный не заставит себя ждать и непременно прольется на жаждущую душу» [19, с. 461.] Романы Э. Питерс позволяют не только лучше осознать смысл исторических событий, роль в них реальных лиц и привлечь внимание читателя к вечным нравственным ценностям, чем и объясняется интерес и любовь к циклу «Хроники брата Кадфаэля» в различных странах.

1. Михайлова А.А. О художественной условности. М.: Мысль, 1970. 298 с.
2. Блок М. Апология истории. Сер. Памятники исторической мысли. / Пер. Е.М. Лысенко. Прим. А.Я. Гуревича. М.: Наука, 1973. 232 с.
3. Ле Гофф Ж.. Цивилизация средневекового Запада: Пер. с фр. / Общ. ред. Ю.Л. Бессмертного. Послесл. А.Я. Гуревича. М.: Прогресс-Академия, 1992. 376 с.
4. Барг М.А. Шекспир и история. 2-е изд., испр. и доп. М.: Наука, 1979. 215 с.
5. Гуревич А.Я. История и сага. О произведении Снорри Стурлусона «Хеймскрингла». М.: Наука, 1972. 198 с.
6. Кирюхина Е.М. Историческая реальность и художественный вымысел в «Хрониках брата Кадфаэля» Эллис Питерс // Актуальные проблемы исторической науки и творческое наследие С.И. Архангельского: XIV чтения памяти С.И. Архангельского. 25-26 февраля 2005 г. Н. Новгород: НГПУ, 2005. Ч. 1. С. 214-218.
7. Роговская Н. Если бы Шерлок Холмс жил в XX веке, его звали бы брат Кадфаэль… // Книжное обозрение. 1995. № 33. С. 14.
8. Питерс Э. Датское лето. СПБ.: Азбука-Терра, 1996. 444 с.
9. Graber Rebecca. The Cadfael Books by Ellis Peters // Bookslut. [May 2006]. URL: http://www.bookslut.com/fiction/2006.05.008757.php. (дата обращения 20.03.2010).
10. Питерс Э. Введение // Уайтмен Р. Мир брата Кадфаэля: Справочник-путеводитель по сериалу / Пер. с англ. В. Волковского. СПб.: Азбука-Терра, 1997. С. 10-12.
11. Волковский В. Послесловие к сериалу Эллис Питерс «Хроники брата Кадфаэля» // Питерс Э. Необычный монах. СПб.: Азбука-Терра, 1997. С. 253-263.
12. Cranch Robbie. Mystery in the Garden: Interview with Ellis Peters // The Herb Companion. Ogden Publications. [December/January 1993].
13. Питерс Э. Один лишний труп. СПБ.: Азбука-Терра, 1996. 475 с.
14. Питерс Э. Погребенная во льдах. СПБ.: Азбука-Терра, 1996. 444 с.
15. Питерс Э. Роковой обет. СПБ.: Азбука-Терра, 1996. 429 с.
16. Пти-Дютайи Ш. Феодальная монархия во Франции и в Англии в X-XIII вв. / Пер. с фр. С.П. Моравского. СПб.: Евразия, 2001. 448 с.
17. Петрушевский Д.М. Очерки из истории английского государства и общества в средние века. Изд. 5-е. М.: Едиториал УРСС / Эдиториал УРСС, 2003. 232 с.
18. Ньюбургский В. История Англии // The Church Historians of England, volume IV, part II; translated by Joseph Stevenson (London: Seeley's, 1861). Пер. Раков Д.Н., 2005.
19. Питерс Э. Сокровенное таинство. СПБ.: Азбука-Терра, 1996. 461 с.
20. Мэлори Т. Смерть Артура. / Пер. с англ., примеч. И. Бернштейн. Предисл. Л. Сумм. М.: Эксмо, 2007. 688 с.
21. Питерс Э. Смерть на земле горшечника. СПБ.: Азбука-Терра, 1996. 460 с.
22. Нечитайлов М. Сражение при Линкольне ("Битва в снегу", 2 февраля 1141 г.) // XLegio © 2001.
23. Питерс Э. Выкуп за мертвеца. СПБ.: Азбука-Терра, 1996. 381 с.
24. Питерс Э. Тень ворона. СПБ.: Азбука-Терра, 1996. 429 с.
25. Питерс Э. Роза в уплату. СПБ.: Азбука-Терра, 1996. 413 с.
26. Питерс Э. Исповедь монаха. СПБ.: Азбука-Терра, 1996. 397 с.
27. Питерс Э. Покаяние брата Кадфаэля. СПБ.: Азбука-Терра, 1997. 492 с.

Кирюхина Е.М., «Хроники брата Кадфаэля» Эллис Питерс как опыт осмысления английского Средневековья / Е. М. Кирюхина // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. − 2012. − № 2. − Ч. 1. − С.349−355. ISSN 1993-1778.