EM-ENGLAND

© Автор: Евсеев В.А.

В исследованиях по экономической и социальной истории Англии XVI-XVII вв. основное внимание уделялось крупных региональным центрам и корпоративным городам, которых насчитывалось около ста двадцати. В то же время на низшей ступени городской иерархии Англии стояли малые города (рыночные центры), которых в XVI веке было по одним данным около 500, а по другим около 700.[1]

Исследование малых городков не менее важно, так как именно они     в этот период становятся сосредоточием нового промышленного прогресса. Именно там, на свободной от цеховых или иных ограничений почве, на капиталистических началах развивались традиционные (сукноделие, металлообработка) и новые (угледобыча, судостроение) отрасли производства. Соответственно, наиболее важной группой источников являются документы, связанные с новыми производственными отношениями. К сожалению, делопроизводство самих мануфактур сохранилось в ничтожной степени, да и при ограниченных размерах предприятий оно вообще не могло быть обширным. [2]

В связи с этим, особенно актуальной является задача изучения социально-экономического развития мелких городков с привлечением малоразработанных видов источников, каковыми являются завещания, ибо малые города не имели корпоративного устройства, а, соответственно, отсутствовали те муниципальные органы, которые бы фиксировали городскую жизнь.

Завещания представляют собой интересный исторический источник, дающий разнообразный материал по вопросам социально-экономического развития общества того времени, сведения о культурно-бытовой обстановке, характеризующей социальные отношения между отдельными людьми и социальными группировками.[3]        Завещания, кроме того, дают представление о мировоззрении средневекового горожанина, что немаловажно для воссоздания картины духовной жизни человека той эпохи. Они интересны еще и потому, что носят личностный характер. Читая завещания, мы соприкасаемся с конкретным человеком, проникаем в жизнь отдельной семьи и становимся свидетелем внутрисемейных отношений.

В отечественном источниковедении ценность завещаний на английском материале XIV - XV веков показали А.А. Кириллова и С.П. Петрова. [4]

Многие исследователи обращались к истории английских городов, но их взгляд останавливался в основном на крупных промышленных центрах, таких как Йорк, Лондон и др. Причина, видимо, состоит в том, что по крупным городам имеется широкая источниковая база, в отличие от мелких некорпоративных городов, где исследователь стеснен в выборе источников. Цель данной работы состоит в выявлении познавательных возможностей завещаний Нэресборского регистра.

В нашей работе в качестве исследуемого материала было использовано собрание опубликованных завещаний Нэресборского регистра. Обращение именно к этой группе публикаций объясняется рядом причин. Во-первых, Нэресборо - один из малых городов Северного Йоркшира - своеобразный, а вместе с тем типичный. Во-вторых, сама по себе публикация нэресборских завещаний заслуживает внимания, так как она с наибольшей точностью воспроизводит оригинал.

Вместе с тем, именно точное копирование завещаний делает нэресборские публикации равноценными архивным материалам и дает основания считать выпуски "Wills and administrations from the Knaresborough court rolls" [5] источником довольно высокого качества. При точности передачи завещания издатели, однако, печатали далеко не все документы, какая-то часть их совсем не включались в коллекции, определенная группа завещаний публиковалась в отрывках, причем отрывках, интересных с точки зрения издателя и общества Surtees Sosiety. А так как общество было литературно-историческим, то, очевидно, определение им ценности того или иного завещания не всегда совпадало с представлениями о ценности завещания как исторического источника. В частности, издатель сообщает, что за многими завещаниями следуют превосходные описи имущества, но так как они занимают очень много места, то было решено опубликовать лишь некоторые из них [6].

Данное издание содержит полные записи всех внесенных в списки завещаний со 2-го года царствования Генриха VIII (1510-1511) до 1660 - 1661 гг., вне зависимости от социального статуса завещателя и значимости завещания. Здесь приводятся имена людей и местностей, упомянутых в каждом завещании, и всех свидетелей, имена которых записаны.

Нами было изучено 150 завещаний жителей Нэрэсборо, относящихся к XVI – первой половине XVII в. Однако надо отметить тот факт, что завещания оставляли не все жители города, а только те, кому было что завещать, а это - 1/3 населения.[7]

Цель завещания - обеспечение семьи и близких. Кроме того, завещатель стремился загладить свои прегрешения, исправить все то, что было недопустимо с точки зрения хорошего христианина и добропорядочного горожанина.

Завещания весьма разнообразны. Есть очень небольшие с кратким распоряжением о месте похорон и о передаче имущества жене и детям. Например, Джеймс Катберт[8] сообщает, что похоронить его надо при нэресборской церкви, а все имущество и фригольд передает жене Элен и пятерым детям Рэйндолу, Уильяму, Роберту, Изабель и Анне. В этом завещании всего два свидетеля, причем один из них - викарий. Видимо, завещания такого типа делались в критическую минуту, на смертном одре. Этим и объясняется краткость последней воли завещателя.

Но чаще всего встречаются обычные по форме завещания, то есть не очень краткие или обширные. И, наконец, давая характеристику форме завещаний, следует сказать, что они различались по стилю. Есть завещания, имеющие форму торжественного нотариального акта или большого сочинения, которое, конечно, тщательно и долго обдумывалось и оформлялось.[9] В этих завещаниях очень подробно расписываются достаточно сложные условия наследования имущества. Но в основном для горожан характерны деловые и сухие по стилю документы, которые, если и получались обширными, то только потому, что их авторы имели приличное состояние и оставляли большое число даров.[10]

Отсутствие единообразия отличает не только форму нэресборских завещаний, но и их содержание. В начале идет общее для всех завещаний вступление, называющее имя завещателя, его сословную принадлежность и в ряде случаев - род занятий. Например, в своем завещании Роберт Кейс сообщает: «Я, Роберт Кейс из Нэресборо, торговец тканями (draper)...»[11]. Но немало завещаний, в которых указание на род занятий и социальную принадлежность отсутствуют.

Вступительная же часть завещания сообщает наследникам, где следует похоронить тело. Сведения о погребении часто сообщают интересные данные. Томас Хилл завещает быть похороненным на церковном кладбище в Нэресборо в том месте, где похоронены его предки[12]. Но чаще в завещаниях указывается только церковный приход, где нужно похоронить тело. Все завещатели дают указания относительно организации похорон. У одних это детально расписанные инструкции: так, крестьянин Ричард Дирлов дает распоряжение относительно своих похорон: «Я желаю, чтобы каждый священник, присутствующий на моих похоронах, был одарен хлебом и элем»[13]³. Другие оставляют фиксированные суммы на погребальные траты. Эти сведения представляют достаточно интересную информацию об имущественном состоянии завещателя, так как суммы, оставляемые на похороны, очень различны. Если Томас Добсон завещает на похороны 2 шиллинга, то Ричард Лэмб - 40 шиллингов[14].

Распорядившись о погребении тела, следующую часть завещания авторы отводят заботам о благоденствии души. Те горожане, которые могли себе позволить, завещали деньги приходской церкви на поддержание ее строений в исправном состоянии, на украшения, усовершенствования и достройки в ней, предусматривая при этом мельчайшие детали. Например, Ричард Ворд оставляет церкви Рипли 3 шиллинга 4 пенса на поддержание церковной аллеи и 3 шиллинга 4 пенса церкви Фарнехама на необходимые церковные книги и украшения [15]. Суммы, завещаемые церкви, были различны: от небольших символических в 6 пенсов до солидных вложений в 40 шиллингов.  Из 150 завещаний всего в шести упоминаются денежные пожертвования церкви и в одном - вещественные: Уильям Ранкор завещает новой капелле напрестольную пелену и небольшой колокол [16]. Видимо, это связано с тем, что Нэресборо был небогатым провинциальным городком, и уровень жизни горожан был невысок.

Гораздо больше вкладов делалось на церковные службы за упокой души умершего. Завещатель мог не упомянуть в документе о церкви (то есть о пожертвовании в пользу церкви), но о своей душе обязательно позаботится. Для служения заупокойной мессы состоятельный горожанин, как правило, нанимал специального человека, который непременно упоминался в завещании. Джон Бенсон завещает Роберту и Маргарет Фокс по 12 пенсов за молитвы о его душе [17]. Уильям Хадсон отписывает 12 пенсов церковному приходу и 12 пенсов сэру Уильяму Аткинсону за молитвы о душе (to prey for my soull) [18]. Но чаще всего завещатель просто наказывал своим родственникам, друзьям и соседям молиться о его душе.

В некоторых завещаниях есть пункт о жертвовании на благотворительность, которая направлялись по разным каналам: помощь бедным (определенным категориям), больным, вклады на строительство, ремонт мостов и дорог.

С.П. Петрова, которая исследовала завещания крупного английского города Йорка, сообщает, что обязательной чертой завещаний являлись значительные пожалования горожан на благотворительность [19]. Однако наш источник дает иную картина. Только в 16 % завещаний жителей Нэресборо есть пожертвования на благотворительность (26 из 150).

Отказы могли быть в виде денег, вещей, одежды, топлива и т.д. Но чаще всего предполагалась раздача денег. Так, Томас Хилл оставляет для помощи бедным деньги от продажи коровы в размере 40 шиллингов [20]. Это достаточно крупная сумма для жителей Нэресборо, где денег у населения было немного. Но трудно оценить значение этой помощи, так как никто не знает, сколько бедняков было в Нэресборо и какому числу людей эта сумма была предназначена.

Мало помогают для изучения этого вопроса и те конкретные указания, которые делают завещатели в некоторых случаях. Ричард Ворд в своем завещании дает такие указания: "На усмотрение моего крестника, сэра Томаса Льгота, одарить каждого обедневшего домовладельца"  [21].

Создается впечатление, что эти горожане формально выполняли завет Евангелия о помощи бедным, не думая о той реальной поддержке, которую могли принести их дарения.

Суммы денег, выделяемые для помощи беднякам, различны: от 4 пенсов до 16 фунтов. Лишь в двух случаях из 16 мы можем указать, кому конкретно и сколько предназначалось денег по завещанию [22].

Только в двух завещаниях упоминаются денежные суммы, выделяемые на общественные нужды. Кристофер Браун жертвует 3 шиллинга 4 пенса на ремонт и поддержание в порядке Фьюстонского моста, 12 пенсов на строительство Хэмпствейтского моста и 12 пенсов на обшивку тесом здания Ньюхолла, а Джон Скайф завещает 3 шиллинга 4 пенса на ремонт Хэмпствейтского моста [23].

Самой большой и, пожалуй, наиболее интересной частью нэресборских завещаний является раздел, в котором перечисляется особое наследство, конкретные посмертные дары разным людям (детям, родителям, родственникам, крестникам, просто знакомым), от предметов туалета до земельных держаний. Содержимое всех комнат и подсобных помещений дома завещателя с тщательным описанием каждой детали, внешний вид одежды, качество ткани, перечень инструментов ремесленников и прочее делают собрания завещаний ценными документами по истории средневекового города.

К сожалению, сборник нэресборских завещаний содержит небольшое число описей (inventory) в качестве приложения к завещаниям. Этого рода документы являются интереснейшим историческим источником и были бы совершенно уникальными, будь они представлены в нэресборских сборниках полнее. Как правило, описи - большой по размеру документ. Подробно и тщательно перечисляются вещи в каждой из комнат (гостиной, жилых комнатах, спальнях, кладовой, кухни), в мастерской, на усадьбе и т.д. Называется стоимость каждой вещи. Часто дается не только ее название, но и короткое описание, видимо, для большей точности. Например, к завещанию очень зажиточного горожанина приложена следующая опись имущества: «В спальне - 1 перина, 1 валик под подушку, 1 пара простыней, 1 пара шерстяных одеял, 3 покрывала (20 шиллингов); 3 узорчатых комплекта« постельного белья, 4 узорчатых салфетки, 4 пары льняных простыней (32 шиллинга 4 пенса), 4 пары бумажных простыней (20 шиллингов). В жилой комнате - 1 матрас, 1 пара простыней, 2 покрывала, 1 валик под подушку (6 шиллингов); 1 матрас, 3 покрывала, 1 шерстяное одеяло (6 шиллингов 8 пенсов). В гардеробе - 1 платье из дамаста (53 шиллинга 4 пенса); одна вельветовая женская шляпка с золотым краем, 3 головных убора из вельвета (33 шиллинга 4 пенса). В сундуках - 11 пар простыней (40 шиллингов); 6 узорчатых салфеток, 6 комплектов постельного белья (10 шиллингов); 4 ярда льняной ткани (2 шиллинга); 6 ярдов ткани (6 шиллингов); 16 ярдов ткани, стоимостью каждый ярд -3 шиллинга 4 пенса. В кухне - 79 предметов оловянной посуды (40 шиллингов); 2 вертела (28 пенсов); 2 кочерги, 1 сковорода, 1 большой факел, 1 металлический канделябр (6 шиллингов); 6 медных горшков (13 шиллингов 8 пенсов); 2 котла и 2 сковороды (8 шиллингов 4 пенса). В хлеву - 25 овец, 1 бык (26 фунтов 6 шиллингов 8 пенсов); 24 теленка (42 шиллинга); корова, лошадь (5 шиллингов); 51 старая овца (3 фунта 14 шиллингов 6 пенсов); 29 поросят (48 шиллингов); 6 старых свиней (12 шиллингов); 3 молодых свиньи (4 шиллинга). Зерно и сено - в амбаре, всего на 7 фунтов 11 шиллингов 3 пенса» [24].

Анализируя такие описи, мы можем проследить эволюцию в одежде, обстановке, предметах обихода за век и довольно явственно определить рост потребности горожан в комфорте. Завещания позволяют воссоздать, прежде всего, бытовую сторону городской, жизни, рисуют интерьер жилых и служебных помещений. С такой полнотой и тщательностью никакой другой источник не говорит об этом.     Не менее четкое представление создают завещания и описи об орудиях производства и всем оснащении мастерских ремесленников-завещателей и продукции, ими выпускаемой. Так, в конце XVI века (завещание было сделано в 1585 году), кузнец Джон Раундел завещал своему сыну Эдварду: «...весь рабочий инструмент в мастерской в Нэресборо: 2 наковальни, 1 тиски, все молотки, клещи, кузнечные мехи, 2 зубила, 1 точило и, вообще, все рабочие приспособления и инструменты в вышеупомянутой мастерской»[25] Но для нэресборских сборников завещания ремесленников достаточно редки: за век всего три ремесленника оставили свои завещания.

Более полная картина вырисовывается (на основании завещаний) по состоянию сельского хозяйства, так как средневековый город, независимо от своих размеров и масштабов не порывал с аграрным производством и не утрачивал связи с деревней. Несомненно, деревенский облик ярче выражен у небольших городов. Нэресборо не был исключением. Завещания всех категорий горожан изобилуют перечислениями скота, сельскохозяйственных орудий, реже - земельными владениями. Деньги были, по-видимому, редкостью в округе, так как даже завещания тех, кто принадлежал к верхушке округа, сделаны в основном в скотине, в домашней утвари или одежде. В качестве типичного примера может служить завещание 1548 года Томаса Хартфорта, который завещает своим сыновьям: «...Ричарду, Джону, Томасу и Леонардо по корове и телке каждому, четырех мериносных овец; Агнес Малом завещаю одну корову, одну телку, одну овцу и одного ягненка; племяннику Роберту Хортфорту - одну овцу, одного ягненка и каждому из его детей - по ягненку, детям сына Леонардо - по ягненку; дочери Элисон - два барашка и два борова»[26]

Земельные держания в завещаниях встречаются значительно реже. Если по завещанию передается несколько акров земли, то практически не указывается, где и какого качества эта земля. Но если завещатель владел обширными земельными угодьями, то он подробно описывал в завещании, где и сколько земли находится. Уильям Паркер в своем завещании сообщает: «Две усадьбы и 18 акров земли в деревушке Фелликслив следует разделить на четыре феода и отдать Милли Стаб, Роберту Рипли, Ричарду Лэмбу и Уильяму Хардисту...»[27]. Такие завещания дают интересную информацию по средневековой топографии нэресборской округи.

Во всех завещаниях на первом месте среди наследователей стоят дети и жена. В 90 % случаев все имущество делится между детьми. Чаще всего встречается формулировка: "Я желаю, чтобы все имущество было поделено между моей женой и моими детьми" [28]. Но, кроме узкого семейного круга, в завещаниях упоминаются различные родственники как кровные, так и некровные. Судя по завещаниям, внутрисемейные связи были достаточно крепкими, так как завещатель старался никого не обойти вниманием начиная с матери и отца, родных братьев и сестер, кузин и кузенов, племянников, зятьев, шуринов, внуков, бабушек, заканчивая крестниками и детьми племянников. Иногда, в случае бездетности завещателя, основными наследниками могли стать или племянники, или крестники, или братья и сестры [29].

Кроме родственников в завещаниях упоминаются друзья, знакомые, соседи, иногда слуги. Но пожалования слугам в нэресборских завещаниях встречаются только четыре раза. В редком доме были слуги, возможно, по причине низкого уровня жизни горожан. В завещании Освальда Кигхлея слуга наследует одну корову и теленка, а Джон Франкленд завещает трем служанкам 30 шиллингов, по 10 шиллингов каждой [30].

Мы видим, что средневековый человек, в отличие от современного, не замыкается на своей семье, а считает себя частью большого коллектива: приходской общины, жителей улицы, цеха ремесленников и т.д. Видимо, взаимоотношения в таких коллективах были очень тесными, отсюда в завещаниях такой широкий круг наследников - от детей до знакомых.

Анализируя завещания, мы можем получить представление и о демографической ситуации в Нэресборо в XVI веке. Надо отметить, что эта информация будет не совсем объективной. Во-первых, по завещаниям мы можем судить только о том, сколько детей дожило до взрослого возраста. Во-вторых, в завещаниях могли упоминаться не все дети (в случае плохих отношений с родителями или вовсе разрыва с ними).

На основании этих документов можно выявить общую тенденцию изменения числа населения в ту или другую сторону. Для выявления этой тенденции нами был проведен подсчет количества детей, упоминаемых в каждом завещании.

Период с 1520 по 1550 гг. представлен 30 завещаниями. Из 30 завещателей 7 были бездетными, у 4-х было по одному ребенку. Тогда как за более длительный период с 1550 по 1610 гг. из 122 завещателей 7 не имели детей, а по одному ребенку было у 15-ти. Если в первый период самое большее количество детей - 4, то во второй - 5 и 6 - это норма, даже встречаются завещания, в которых упоминается 7 и 8 детей. Эти данные свидетельствуют о неуклонном демографическом росте. Такое количество бездетных горожан в начале и середине века обусловлено двумя причинами: плохой экономической ситуацией и свирепствовавшими в этот период эпидемиями, уносившими жизни большинства горожан[31].

Самую исчерпывающую информацию нэресборские завещания дают по имущественному положению жителей города. Анализируя таблицу 1, мы видим следующее: капитал до 5 фунтов имели более 50 % жителей Нэресборо, 30 % из этого числа являлись йоменами и 10 % - горожанами без профессии. На самой вершине этой пирамиды находятся богачи, капитал которых превышал 40 фунтов, их насчитывалось около 10 %. Надо отметить еще одну особенность социального развития Нэресборо: 15 из 18 состоятельных горожан и 11 из 12 самых богатых составили завещания в 1600 - 1610 гг. То есть в конце XVI века - начале XVII мы можем отметить рост поляризации уровня доходов жителей Нэресборо.

Таблица № 1

Имущественное положение жителей Нэресборо 1520 - 1610 гг (по суммам наличных денег в завещаниях).

 Таким образом, можно констатировать, что завещания нэрэсборского регистра дают богатейший материал исследователю бытовой, экономической и социальной жизни малых городов Англии XVI-XVII вв, незаменимый никакими свидетельствами иных источников.

[1]  Евсеев В.А. Английский город в Тюдоровскую эпоху. Иваново, 1995. С. 47-46.

[2]  Люблинская А.Д. Источниковедение истории средних веков. Л., 1955. С. 317.

[3]  Кириллова А.А. Завещания как источник по истории средневекового английского города XIV - XV вв. // Из истории западноевропейского средневековья. М., 1972. С. 21.

[4] Кириллова А.А. Указ. соч.,  Петрова С.П.Йоркские завещания как источник по истории социальной структуры и быта северного английского города XIV –XV вв.//. Вестник всеобщей истории. Красноярск, Вып. 3.

[5] Wills and administrations from the Knaresborough court rolls. Durham, 1900, vol.1. Далее: Knaresborough court rolls.

[6]  Knaresborough court roll. P. XXII.

[7]  Clark P.,Slack P. English Towns in transition, 1500-1700.L., 1976. P. 86.

[8]  Kneresborough court rolls.  P. 74.

[9] Ibid.  P. 45, 46, 157, 222.

[10]  Ibid. P. 145.

[11] Ibid. P. 156.

[12] Ibid. P.222.

[13] Ibid. P.16,52.

[14] Ibid. P.47,53,63,77.

[15]  Ibid. P.33.

[16]  Ibid. P.34.

[17]  Ibid. P.40.

[18] Ibid. P.71.

[19]  Петрова С.П. Указ. соч. С. 63.

[20] Kneresborough court rolls.  P.223.

[21] Ibid. P.33, 114, 119.

[22] Ibid. P. 100,145.

[23] Ibid. P. 62,138.

[24]  Ibid. P.46. 

[25] Ibid. P.145.

[26] Ibid. P.54.

[27] Ibid. P.48.

[28]   Ibid. P. 35.

[29]    Ibid. P. 157, 166, 170,201,252.

[30]   Ibid. P. 98,166,223.

[31]  Евсеев В.А. Указ. соч. С.20